Ох, и пришлось же мне побегать в тот день! До самых сумерек! Настоящая женщина борьбу за место под солнцем всегда заканчивает в темноте. Нигде не присела, маковой росинки в рот не брала (да не поймут меня превратно наркоманы). По пути к дому забежала в модный дом Мертенса на Невском, только на минутку — глянуть, что нового появилось. Я туда как в музей хожу. Полюбовалась на себя в зеркала — худая, лицо потемнело, осунулось. Глаза блестят нездоровым блеском, скулы заострились и проявилось в них что-то калмыцкое… Молодое такое, удалое. Оригинальное даже. Мне понравилось. Сапожки вот только грязные! Никогда со мной такого не бывало. Да уж… охота за сокровищами не красит. Накинула на плечи прямо поверх пальто пару манто, повертелась туда-сюда… Ничего так… живенько… Продавщица меня выгнала. Почти выдернула шубейку-размахайку из рук, сказала:
— Эта модель вам не подойдет! Ценники смотрите внимательней, прежде чем пальцами лапать!
Я посмотрела — четыре тысячи у. е. Подумаешь… пусть подавится своей кацавейкой! Я себе приличную зимнюю вещь найду, и не здесь, а в Париже, на Елисейских Полях!
Я размечталась так неприлично только лишь потому, что считала, что чемоданчик с деньгами у меня в кармане. Я еще не знала, где именно он лежит, но точные координаты и досье на человека, нагло и противоправно овладевшего им прямо у меня под носом, лежали в моей сумочке, в старенькой записной книжке, и я имела все основания полагать, что особых проблем в этой ситуации меня не ожидает. Язык намозолила, расспрашивая. Нюх у меня выработался за эти дни беспрерывных поисков, как у служебно-розыскной собаки. В службу сыска пропавших без вести впору устраиваться, или в передаче «Жди меня» выступать.
Моей драгоценной находкой стала Аннушка Боголепова, косоглазенькая патронажная сестра собеса с жалованьем в две с половиной тысячи рублей, богобоязненная прихожанка подворья Введено-Оятского монастыря, собирающаяся по весне принять постриг, а пока отрабатывающая послушание путем досмотра беспомощных старух, по негласному соглашению матери-игуменьи с руководством горздравотдела. Я ее сама еще пока не удосужилась лицезреть, но представляла хорошо. Знаком мне такой тип женщин, слава богу, не первый год замужем. Серая церковная мышка, сутулая, колченогая, рябая христова невеста — это вам не женщина-броненосец под парами! Такую возьмем без шума и пыли! Ишь, несчастная, согрешила, польстилась на ящик денег! Погубила непорочную душу! А диавол-искуситель вот он, рядом! Подхватит под микитки — и пожалуйте прямиком в ад, сковородки лизать! Лишь бы истово верующая не додумалась на богоугодные дела потратить мое состояние. Это я и сама смогу сделать, потому что нет дела более угодного Господу, чем забота о трех престарелых, слабосильных женщинах, лишенных в этом мире надежной поддержки и опоры. Аминь!