— Слава Богу, это вы! Я уже думал, вы не придете! А кто это там был внизу?
Он со страхом покосился на черный проем и покивал туда согнутым пальцем, толстым, точно парнасская сарделька.
Я пожала плечами, стараясь удержать в грудной клетке скачущее сердце. С такой жизнью валидол придется в сумочке носить, блин!..
— А от кого же мы с вами бежали?
— Я от тебя бежала, дубина ты стоеросовая! — возмутилась я. — Додумался подкараулить на темной лестнице! От твоего вида и при свете кондратий может схватить!
— Вам нравится? — простодушно улыбнулся он. — Это мой любимый прикид… настоящий. Я самый старый байкер Питера, наверное… Мы еще вместе с Пулей и Ветерком начинали. Я семь лет назад в аварию попал… с тех пор голова и болит. Двадцать три метра пролетел! — он хвастливо выпятил бочкообразную грудь. — Почти как птица… Любимый шлем вдребезги разлетелся! Вы только не подумайте, я не дурак! Я нормальный… только когда накатит, я не могу оставаться один. И жутко темноты боюсь. Врачи объясняли, это нервное… Я к вам в гости пришел… познакомиться хотел. Я не бомж, я здесь живу неподалеку. А вас нет. Стал ждать — на улице стемнело. Смешно, конечно, такой большой и боится темноты, да? А мне и правда было не спуститься с лестницы, а просить кого-нибудь неловко… Вы не сердитесь?
Я уже почти пришла в себя, и даже смогла вымучить улыбку вежливости.
— Не сержусь… Вениамин, да? — вспомнила я. — Веник! Так можно?
— Можно! — радостно, до ушей ухмыльнулся он. — Меня так все и называли!
— А чего же ты поперся вниз, в темноту? Ждал бы меня здесь — и все дела. А то мы с тобой чуть не окочурились на пару. Вот вышло бы свидание! Два покойничка у стенки!
— Я тебя увидел — и пошел встречать. Вдруг ты тоже темноты боишься? Я думал, что смогу, но не вышло… Смешно, да? Я ведь раньше ничего не боялся. А потом вот башкой треснулся — и все теперь… Инвалид второй группы.
Он так растерянно взглянул на меня, что у меня просто ком подкатил к горлу. Чем-то он меня тронул… этой дурацкой заботливостью, что ли? Обо мне давно никто так простодушно не заботился.
— А что же твои друзья? — хмуро спросила я, сопротивляясь жалости изо всех сил.
— А я никому не нужен! — радостно сообщил он. — Пулю посадили… Ветерок разбился в лепешку… он совсем без башни был. Остальные все молодые… мне за ними уже не угнаться. Жена ушла… давно. Когда я лежал два года. Я же сначала лежачий был. Это потом меня врач один поднял. Слушай, у меня там цветы, конфеты наверху, у твоей двери! Я же на полном серьезе пришел знакомиться! Только без бутылки, мне нельзя.