Хлоя пожала плечами.
— Герцог не уточнил. Но было ясно, что он глубоко задумался.
— И ты вмешала во все это мою жену, — констатировал Гриффин. — Большое тебе спасибо.
Хлоя поспешила его успокоить.
— Я позаботилась об их безопасности. Граф их не найдет.
Гриффин подался вперед и обжег мать горящим взглядом.
— Люди графа следят за моим домом. Не сомневаюсь, что ублюдок уже идет по следу.
Взгляд Доминика стал суровым.
— Люди Марцано следят за домом на Джермин-стрит? Почему ты мне ничего не сказал?
— Потому что не посчитал это важным, — огрызнулся Гриффин. — Откуда мне было знать, что моя жена и моя неожиданно воскресшая мать устроят заговор и умыкнут ребенка прямо у меня из-под носа. Боже правый, ну когда ты дашь женщинам мозги?
Хлоя опустила голову.
— Я не подумала, что за домом могут следить.
Гриффин вскочил и подошел к матери.
— Мне нужно знать, где Джастин. Говори.
— Не скажу, пока не дашь обещание помогать нам. Нельзя подпускать людей герцогини к Стивену. — Взгляд Хлои был тверд.
Гриффин выругался. Доминик прикрикнул на него.
— Сядь и успокойся. А я пока все выясню. Думаю, Джастин покинула город. — Он вопросительно взглянул на Хлою. Та кивнула.
— Хорошо. Тогда людям Марцано потребуется время, чтобы предупредить хозяина. Хотя полагаю, что, получив сообщение, он сразу бросится в погоню.
Гриффин испытывал почти непреодолимое желание придушить старого лиса, но Доминик был прав. Следует получить у матери всю необходимую информацию, прежде чем приступать к поискам Джастин. Скрипнув зубами, он рухнул на стул.
Доминик взял Хлою за руки, его суровое лицо стало настолько теплым и любящим, что Гриффин снова изумленно разинул рот. Правда, сразу закрыл. Его мать сжала пальцы Доминика, и ее глаза были так переполнены эмоциями, что Гриффин подавил желание отвернуться. Что эти двое когда-то значили друг для друга?
— Дорогая, мне не вполне понятен порядок событий, — сказал Доминик. — Когда ты говорила с герцогом, до смерти Софии или после?
— После. Еще до его возвращения в Англию София очень неудачно упала. Это вызвало преждевременные роды. Ребенок родился здоровым, но бедная девочка так и не оправилась. Через две недели после родов она слегла в горячке и умерла.
Гриффин не мог не заметить, каким напряженным стало лицо матери. Она изо всех сил старалась сдержать эмоции.
— Малыш остался со мной. Я написала герцогу в Вену, и он сразу приехал. Он казался убитым горем, как и мы все. София была невинной молодой девушкой, не заслужившей такой участи.
В груди Гриффина зашевелилась старая печаль. Ее намного усилило присутствие женщины, которая испытала ту же боль и унижение, произведя на свет его. Он понял, что мать посвятила жизнь помощи девушкам, которых постигла такая же судьба. Она давала им убежище, тепло и любовь, которых они были лишены.