— Естественно, возможно и такое, но это всего лишь версия.
— Версия?!
— Сотрудники криминальной полиции находят человеческие останки на пожарище в загородном домике. Судя по всему, причиной возгорания послужила упавшая свеча. Так что пока последовательность событий такова: некто читает в постели и засыпает, рядом горит свеча. Жертва погибает от отравления продуктами горения еще до того, как загорается дом.
— Ты сам-то в это веришь?
— Я ни во что не верю. Просто пересказываю тебе версию, которую предложили сотрудники криминальной полиции.
Фрёлик тяжело вздохнул. Они доехали до Спюдеберга. Он включил правый поворотник и остановился у заправочной станции.
— Я кое-что тебе покажу, — сказал он и достал из внутреннего кармана предсмертное письмо Рейдун Вестли.
Гунарстранна внимательно прочел письмо, снял очки и принялся грызть дужки.
— Почему ты не показал мне его раньше? — негромко спросил он.
— Оно пришло пару дней назад. Главный вопрос в том…
— Пришло? По почте?
— Я несколько дней не открывал почтовый ящик. По-моему, главное там не написано прямо, а читается между строк. «Эти ужасные люди» и так далее. Рейдун Вестли тоже не нашла никакого романтического прудика. Она решила наглотаться таблеток, потому что…
— Я тоже умею читать, — перебил его Гунарстранна. — В том числе между строк. Извини, но ее письмо отдает излишним драматизмом, как в радиоспектакле… — Он надел очки и прочел вслух: «Не знаю, сумеет ли Элизабет противостоять этим ужасным людям. Возможно, и сумеет, хотя никаких иллюзий я не питаю. Как не питала я никаких иллюзий и когда они явились сюда. Элизабет предупреждала меня о них…» — Он снял очки. — В жизни не читал такой дряни.
Фрёлик не нашелся с ответом. Гунарстранна продолжал:
— Если ее так страшно, так жестоко избили, что она не выдержала и выдала своим мучителям местонахождение Элизабет, а потом, самое главное, во всем призналась тебе в предсмертном письме, почему же, во имя всего святого, она не написала, кто на нее напал, чтобы их наказали?!
— Не знаю, — вздохнул Фрёлик. — Наверное, она хотела сохранить верность Элизабет.
— Какая к черту верность? Когда Вестли царапала свое послание, Элизабет Фаремо была уже мертва!
— У меня нет причин сомневаться в подлинности письма. Особенно из-за первых фраз — насчет обращения. Когда я читаю их, мне кажется, будто я слышу ее голос. Рейдун Вестли покончила с собой, и никто, даже ты, не заставит меня поверить в то, что все было по-другому. Правда, в письме не сообщается почти ничего ценного, но, по-моему, оно все же подлинное. Теперь у тебя есть Ройнстад. Уверен, отчасти ответственность за гибель Рейдун Вестли лежит на нем.