Фрёлик ничего не ответил.
— И потом, Ройнстад всегда может сказать, что одолжил ключ у Видара Балло, а откуда ключ у Балло, он понятия не имеет. И проверить мы ничего не можем, потому что Балло так и не нашли.
— Ты настоящий оптимист.
— Ты не прав, Фрёлик. Я реалист. То, что Ройнстад наведался в банковскую ячейку за деньгами, ничего не меняет. Юнни Фаремо и Видар Балло имели доступ к ячейке в течение шести лет. Ройнстаду только и нужно сказать: он ужасно удивился, найдя в ячейке деньги, и не знает, откуда они там взялись. Возможно, деньги положил туда Юнни Фаремо. А Юнни Фаремо очень кстати умер и потому не может ответить на вопросы. Видишь? Все, что случилось сегодня, доказывает только то, что деньги Нарвесена, возможно, снова объявились. У нас не хватит улик, чтобы в чем-то обвинить Ройнстада.
— А ты не можешь обвинить его в поджоге и гибели Элизабет? — спросил Фрёлик.
Гунарстранна пожал плечами:
— Поживем — увидим. В местном отделении полиции есть фотографии Балло, Фаремо, Ройнстада и даже Мерете Саннмо. Так что… подождем. Вдруг им удастся что-нибудь накопать. — Гунарстранна покосился на коллегу и добавил: — Фрёлик, одного мы с тобой еще не обсудили.
— О чем ты?
— Твоя подруга не могла сама поджечь загородный домик?
— Нет.
— Почему нет?
— С какой стати Элизабет самой себя поджигать? Глупость какая!
— Позволь мне задать вопрос по-другому. Могла ли она покончить с собой?
— Зачем ей кончать с собой?
— Такое случается.
— Но никто по доброй воле не станет сжигать себя заживо.
— Фрёлик, типы, склонные к суициду, на такое способны. Им не так везет, как Офелии. Не у всех имеется уютный прудик под луной, куда можно броситься, если случится беда.
— Послушай меня. Элизабет не накладывала на себя руки. Ты не заставишь меня поверить в то, что она сама себя сожгла.
— Но она могла наглотаться снотворного и заснуть с непогашенной свечой.
— Почему ты так думаешь?
— Пожар в хютте, скорее всего, начался из-за свечи, свечи в бутылке. — Фрёлик промолчал. — К такому выводу пришли местные полицейские и пожарные. Кстати, в ее состоянии нет ничего необычного. Может быть, она была подавлена после гибели брата. Кроме него, у нее ведь не было других родственников. Представь себе: она вынуждена спасаться от каких-то головорезов, потом погибает ее брат, ее защитник, единственный близкий человек… Многие впали бы в депрессию и от меньшего.
Фрёлик ответил не сразу.
— По-моему, дом подожгли нарочно, а отчего начался пожар — от свечи или от другого, — не важно. И устроил поджог человек, который сначала разобрался с Элизабет — например, Ройнстад. А дом он поджег, чтобы скрыть убийство.