— В том-то и штука. Месть придется исключить. Она совершенно нелепа.
— А это не могли быть Балло или Мерете Саннмо?
— Какой им прок убивать меня? Ведь дело Арнфинна Хаги ведешь ты.
— Ты видел байкера, который тебя сбил. Может быть, теперь он хочет навсегда заткнуть тебе рот.
— Скорее всего, меня сбил Ройнстад. Он сейчас за решеткой по обвинению в другом преступлении. В старом деле. А главное, почему они не прикончили меня еще тогда? Ведь могли. Я все время удивляюсь тому, как непрофессионально, грубо они сработали: облили бензином сгнившие доски, кусочки изоляции и гнилой картон…
— Да, но кого еще ты подозреваешь?
— Знаю я одного типа, которого ужасно раздражает моя деятельность.
— Кто он?
— Инге Нарвесен.
Они сидели друг против друга, не произнося ни слова. Гунарстранна недоверчиво поморщился.
— Тогда непрофессионализм очень даже подходит, — сказал Фрёлик.
— Я так или иначе собирался перекинуться с Нарвесеном парой слов, — задумчиво проговорил Гунарстранна. — Если хочешь, поехали со мной.
За рулем сидел Фрёлик. Он дождался, когда Гунарстранна устроится поудобнее, и только потом завел машину.
— Во всей ситуации мне чудится что-то знакомое, — сказал он, включая передачу.
— Смотри на дорогу, — сухо приказал Гунарстранна. — «Что-то знакомое» — это прошлое. А о прошлом можно сказать только одно: хорошо, что оно прошло. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь: то же самое относится и к женщинам.
Они проехали мимо автобусного парка на Ибсенринген и, выехав из туннеля, повернули к Дворцовому парку и Фредериксгате. Фрёлик сказал:
— Сегодня, когда я ехал на работу, поезд метро остановился в туннеле. На рельсах стоял человек.
Гунарстранна покосился на него:
— Да, давно мы с тобой не виделись… Ты забыл, что развлекать меня разговорами не обязательно.
Фрёлик едва заметно улыбнулся:
— Человек на рельсах оказался стариком-индусом. Из одежды на нем был только легкий халат, хотя сегодня с утра было очень холодно — наверное, минусовая температура.
— Значит, старик мерз?
— Он и ухом не повел. Очень старый, седобородый, седовласый. Что-то бессвязно лопотал. По-норвежски, видимо, не знает ни слова. В моем вагоне нашелся один его соотечественник. Он-то и рассказал нам, что случилось. Оказывается, старик возвращался к себе домой — в Калькутту. В Норвегии ему не понравилось: он заявил, что здесь всегда холодно и у него нет друзей.
— Да… думаю, в таких мыслях он не одинок.
— Верно. Но старик решил вернуться домой, в Калькутту, пешком. Он точно не знал, в какую сторону идти, зато помнил, что до Индии можно добраться на поезде. Вот он и решил: если он пойдет по рельсам, то в конце концов окажется у себя дома, в Калькутте. Только старик промахнулся: вместо железной дороги попал в метро. Он мог до конца дней своих блуждать под землей и не добраться дальше Стовнера! — Фрёлик ухмыльнулся.