— Как пить дать! Итальянцы из региона ушли, им на смену явились немцы. И, похоже, нам от этого будет только хуже.
Не спрашивая ни у кого разрешения, Себастьян сорвался с места, однако никто и не подумал его останавливать. Нужно предупредить Анжелину! Пока охотники пинали Андре, чтобы тот шел быстрее, мальчик побежал по короткому пути — через переулки, соседский сад, потом по каменной лестнице за церковью. Булочная располагалась в самом центре деревни, на рыночной площади. Когда он отворил дверь, оглушительный вой сирены перекрыл мелодичный звон колокольчика. Анжелина застыла за кассой, приоткрыв от изумления рот, затем поморщилась и прикрыла уши руками.
— Боши! Боши в деревне!
— Я слышу. Только не называй их бошами! Плохой знак… Наверное, сейчас снова поднимут всех по тревоге!
Девушка на мгновение задумалась, потом посмотрела на Себастьяна.
— Послушай, мне совсем не хочется тебя об этом просить, однако нужно предупредить Гийома.
— Он сейчас у себя? Но разве он мог не услышать сирену? Он же не глухой!
Анжелина улыбнулась, однако тут же снова стала серьезной.
— Конечно нет. Но только он не у себя в кабинете. Я точно знаю, что он сейчас на тропе Экрен. Сможешь туда сбегать?
— Конечно смогу! Ты же знаешь, я бегаю быстрее всех!
— Только, пожалуйста, Себастьян, будь осторожен! Немцы сейчас злые…
— Почему?
— Потому что… Война затягивается, и эта неопределенность многих злит. Целых три года…
— Они хотят его арестовать?
— Нет! Никто не собирается его арестовывать. Но предупредить Гийома надо. Просто предупредить, что немцы в деревне.
— Ладно!
Себастьян повернулся, чтобы бежать, но Анжелина вдруг схватила его за руку. Входная дверь распахнулась настежь, и в булочную вошел мужчина в серой униформе. Мальчику он показался огромным. Лицо у него было неподвижное, словно высеченное из гранита, и только во взгляде бледно-голубых глаз ощущалась сила, внушающая тревогу и беспокойство. Через мгновение за его спиной выросло еще два таких же темных силуэта. Вид у солдат был угрожающим. Офицер помедлил немного, потом посмотрел на Себастьяна и через плечо распорядился о чем-то по-немецки. Солдаты тут же покинули помещение, и Себастьян с Анжелиной услышали, как они тарабанят в дверь дома Маларов.
— Всем выйти на улицу! Всем собраться на площади!
Офицер прошел вглубь комнаты. Стоило ему увидеть Анжелину, как в выражении его глаз что-то переменилось, но Себастьян вряд ли смог бы объяснить, что именно. Наверное, в них промелькнула тень волнения, и от этого он стал больше похож на живого человека, чем на камень. Волнение и… замешательство. Себастьян вдруг почувствовал, как в нем нарастает волна гнева. Анжелина красивая, так все говорили, но для него она была словно старшая сестра, а временами, когда ему казалось, что время тянется слишком медленно, — и как вторая мама… А тут какой-то мерзкий бош таращится на нее без всякого стеснения! Ему захотелось крикнуть немцу что-то обидное, но кто-то тихонько толкнул его в спину. Однако мальчик упрямо застыл на месте.