По мере того как группа приближалась, мальчик уже мог рассмотреть путников лучше. Впереди шел мужчина в одежде горца. Он указывал дорогу мужчине и женщине, которым, если судить по манере их передвижения, раньше в горах бывать не доводилось. И странное дело… Эта пара была в красивой воскресной одежде! Мужчина нес чемодан, а женщина прижимала к груди какой-то сверток. На ногах у нее были изящные туфельки, похожие на те, что Анжелина хранила в шкафу для походов на танцы. Временами мужчине приходилось поддерживать свою спутницу, чтобы она ненароком не вывихнула себе лодыжку. Все трое молчали, и слышался только шорох камней, выкатывающихся у них из-под ног. И вдруг из свертка донесся громкий плач. Себастьян едва не вскрикнул от удивления.
Младенец! Нарядная пара прогуливается в горах с младенцем на руках!
В ту же секунду гид остановился и сделал женщине знак успокоить ребенка. Когда же малыш умолк, он указал на перевал Гран-Дефиле, в сторону Америки. Жест его означал, что им придется преодолеть это препятствие. Он повернулся, намереваясь убедиться, что его спутники все поняли, и с губ Себастьяна снова едва не сорвался возглас изумления. Лицо проводника было ему знакомо. Несмотря на угасающий свет дня и расстояние, он ни с кем бы его не перепутал.
Гийом! Это был доктор Гийом!
— Ты наверняка ошибся! С такого расстояния очень трудно рассмотреть лицо, Себастьян. Но если даже это и в самом деле был доктор, то что в том такого? Никому не запрещено гулять в горах. Ты, например, болтаешься там дни напролет!
— Лина, ты не понимаешь! Я уже взрослый, и там я как дома. А дама была из города, и у нее — маленький ребенок. Кому в голову придет гулять по горам с малышом на руках? Это же опасно!
— Ты — взрослый? Что я слышу! Еще скажи, рассудительный и осторожный! А сам ты забыл, что на этой дороге опасно?
Анжелина громко вздохнула. Лицо ее омрачилось от волнения. Но Себастьян чувствовал, что она чего-то недоговаривает. Может, не хочет его ругать, а может, скрывает от него какой-то секрет… Ему очень хотелось это узнать. Он взял суповые тарелки и расставил их на столе, чтобы хоть немного ее задобрить. Из кастрюли, до сих пор стоявшей на огне, пахло так вкусно, что у него потекли слюнки. Голод становился все мучительнее, однако Себастьян понимал: сейчас Анжелину лучше не торопить. Девушка между тем, посмотрев на него, сказала:
— Если там опасно, то хотелось бы мне знать, как ты сам там оказался, ведь ты обещал весь день помогать дедушке? Мы ведь так решили вчера вечером, верно? А с Гийомом… Это дела взрослых, каждый делает что хочет. И это никого не касается, понимаешь?