он мог все…
Наконец резиноподобная воронка прекратила свое действие, и Повелитель Лучей взял ее в свою руку и вынул из пупа Эш Шамаша — она снова превратилась в серебристый кинжал, который он спрятал в ножнах на своем поясе.
— Встань, Эш Шамаш. Ты очищен. Теперь ты достоин стать жрецом Ночной Королевы, достоин сочетаться с ней таинственным браком.
Пение опять из мажорного стало минорным, спокойным, свет постепенно угасал.
Ганин встал с жертвенника, точнее, слетел с него. Не успел он послать мысленный импульс мышцам ног и рук, как тут же взлетел в воздух, как бабочка, и плавно опустился на пол.
— Одень новые брачные одежды, Эш Шамаш. Ты не должен ходить обнаженным.
В голове Ганина тут же возник образ его новой одежды — свободной, серебристой, воздушной. Он знал, что стоит ему захотеть — и его мысль тут же станет реальностью. Ганин захотел — и вот он уже одет! Его новое облачение было копией одежд таинственных фигур — длинный, до пят, серебристый плащ с капюшоном, закрывавшим почти все лицо.
— А теперь иди, Эш Шамаш! Иди к своей госпоже, к своей богине. Она уже ждет тебя!
Ганин посмотрел вверх и понял, что ему нужно подниматься прямо к улыбающейся луне. Но это задание ничуть не удивило его. В его сознании тут же вспыхнул образ многоступенчатой пирамиды — зиккурата, — только не с восемью, а с тысячами тысяч движущихся ступеней, так что стоило ему ступить на одну из них, как та понесла его на самый верх, словно лента бесконечного призрачного эскалатора, а на самом верху исполинского зиккурата он встретил Ее…
Улыбающийся диск луны был всего в нескольких шагах от его лица, но яркий свет, исходящий от него, не слепил его глаза — свет был призрачным.
— Добро пожаловать, Эш Шамаш! Теперь мы наконец-то можем быть вместе — и мы будем вместе! — донесся мелодичный голосок. — Но с меня еще причитается! Ты отдал мне свое сердце и свою кровь, а значит, свою душу, обитающую там. Это — самая высшая жертва, на которую способен человек. И я приняла эту жертву, отданную на алтаре моего сердца… Что я могу дать тебе взамен, мой возлюбленный Эш Шамаш? Я дам тебе вечность — ты будешь так же вечен, как пламя, которое ты будешь всегда возгревать и поддерживать. Это пламя вечно будет возжигать в моих рабах пламень вожделения, а залогом этой вечности пусть будет этот маленький подарочек…
Взор Ганина упал на его правую руку. В ярком лунном свете на безымянном пальце отчетливо проявилось призрачное бледно-золотистое кольцо с двумя маленькими, чистыми, как слеза, бриллиантами.
— Кольцо — символ вечности, а бриллианты на нем — слезы моего вечного одиночества, хранителем которых стал теперь ты, мой возлюбленный Эш Шамаш. И пока ты со мной, слез этих не будет больше на моих глазах! Ну а теперь тебе пора. Твое тело не может долго находиться без души, ты можешь умереть, а я пока этого не хочу. Тебе еще предстоит написать такой портрет… такой портрет… какого не писал ни один из смертных, но не сейчас, не сейчас…