Норман сам вмешался в раздумья Эдвина и попросил его совета насчет того, что, видимо, не давало ему покоя.
— А платья и прочие вещи, что мне со всем этим делать?
— О чем это вы?
— О платьях Марсии и о ее домашних вещах. Правда, племянник, тот, который в кафтане и с бусами, кое-что взял, но предупредил, что его мамочка не желает с этим возиться и что я могу поступать с вещами Марсии как мне угодно. А я… я вас спрашиваю! — Норман с яростью поддел ногой корзинку для бумаг.
— Вы не советовались с соседкой и с той из патронажной службы, которые были на похоронах?
— С этой сексуально озабоченной блондиночкой и с сучкой-командиршей из благотворительниц? — Раздражение подбавило ярких красок в словарь Нормана. — Еще чего! Стану я с ними связываться!
— А что, если поговорить в тамошней церкви, может, у них найдутся желающие?
— Ну, конечно! Разве от вас дождешься другого совета? Не сомневаюсь, что ваш приятель, отец Г., пришел бы на помощь!
— А что? И придет! — сказал Эдвин, занимая оборонительную позицию. — Старье очень хорошо берут на распродажах.
— Старье? Благодарю покорно. Значит, по-вашему, вещи Марсии подходят под этот разряд?
— А вы вспомните, последний раз, когда мы встретились, вид у нее был довольно странный… — начал было Эдвин и замолчал. Эти бессмысленные препирательства никуда не приведут. Может быть, в воспоминаниях Нормана Марсия изменила свой облик — стала милой женщиной с серебристыми волосами, с мягким выражением лица — такой, как описала ее на смертном одре старшая сестра? — А вы не думали обратиться к Летти? — спросил он. — Я уверен, она не откажет.
— Да, это мысль дельная. — Норман был явно благодарен ему за такой совет. Лучше так, чем звать чужого человека.
— Но что нам делать со всеми этими молочными бутылками? — спросил Эдвин.
— Понятия не имею, — сказал Норман. — А вы что бы сделали — так и оставили бы их тут?
— Как-нибудь постепенно отделался бы. Выставлял бы каждый день молочнику по нескольку бутылок.
— Давайте сейчас и выставим, — предложила Летти.
— Молочники требуют: сполосни и выстави, — сказал Норман.
— А эти вон какие чистенькие, — отметил Эдвин.
— Марсия, наверно, рассердилась бы на нас за это, — сказала Летти. — Она, видно, с какой-то целью собирала и хранила их в сарайчике в таком порядке, такими идеально чистыми.
Все трое они с интересом провели полдня в доме Марсии, разбирая ее вещи. Летти больше всего удивило количество одежды, рассованной по шкафам и комодам, — платья тридцатых годов и еще более давние, те, что теперь опять входят в моду; некоторые явно принадлежали еще матери Марсии. Платья, которые Марсия сама носила в молодости, до того, как они с ней познакомились. Были там вещи, купленные сравнительно недавно, большинство, неизвестно почему, ни разу не надеванные. Берегла ли она их на какой-то особый случай, который так и не представился? Теперь этого уже не узнаешь.