-- Динари...
-- Ой как красиво, - улыбнулся я и показал на Иру - Ира. А это Вадим. Ва-дим.
-- Ира-а, - протянула Динари, - Вадьим. Ан'дей... - Она очень смешно картавила.
-- Вот и познакомились. Ты здесь одна живешь? - Я изобразил руками целую пантомиму и показал один палец.
-- Несть, - покачала головой девушка. - Аз живу братр те Кераль - она обвела руками, показывая помещение, и показала три пальца. Потом пальцем на себя.
-- Динари, - пальцем на печь: - Кераль, - пальцем на дверь: - Терим.
-- Я понял, - и внимательно пригляделся к печи. Там в ворохе тряпья кто-то лежал. - Ладно, разберемся. Воды можешь принести? - Я показал, что хочу пить. Девушка метнулась к большой бадье, стоящей на лавке возле печи, зачерпнула деревянным черпаком воду и подала мне. Отпив половину, я развернулся к Ире. Девушка явно не справлялась. Общими усилиями мы стянули с Вадима кольчугу вместе с футболкой и уложили его на бок.
-- Возьми воду, попробуй привести его в сознание. Но вставать не давай. Я посмотрю, что там с преследователями. - Отдав ковшик Ире и, кивнув Динари, я ринулся во двор.
Единственно, что я мог сделать теперь, это попытаться отвлечь всадников от хутора, напав на них из травы. Но когда выскочил из калитки, облако пыли над дорогой сместилось существенно восточнее. Пронесло? Надо проверить.
Пригибаясь, я рванул по тропинке, готовый каждую секунду прыгнуть в траву. Но вскоре впереди показалась дорога, а мне на встречу так никто и не выскочил. Минут десять я пролежал в траве, ожидая и прислушиваясь, потом осторожно вышел на дорогу. Никого. Ну вот и славненько. Закинув арбалет на плечо, я двинулся обратно к дому.
***
Ира Зуева, неизвестно где, вторая половина того же дня, ближе к вечеру.
Это, несомненно, был древнерусский или иной древнеславянский язык. Историю языка у нас вела Грымза, при этом жутко зверствовала на сессиях, так что, не смотря на прошедшие семь лет, я не могла его не узнать. Говорить я на нем, конечно, не могла, но, по крайней мере, можно было что-то понять.
Где же мы???
Чувствуя, что меня вот-вот снова захватит чернейшая безнадега, я жутким усилием подавила в себе разгорающееся отчаяние и сосредоточилась на Вадиме.
Ему было плохо. Я попыталась вымыть его, особенно в тех местах, где были ссадины и глубокие ожоги. Хозяйка хутора несколько минут наблюдала за моими действиями, но потом, поняв, что я хочу начала мне помогать. Мы вытерли кровь, некоторые раны я обработала перекисью. Затем, подложив ему под голову ему под голову одеяло, я намочила тряпку и расположила ее у него лбу.