Глава десятая
Утро одарило супругов Крисдано тяжелым, густым туманом и проникающей казалось даже под кожу сырой прохладой. И от нее ничуть не спасал найденный на одной из полянок постепенно густеющего леса охотничий подвесной шалаш.
Зато это сооружение, сплетенное из жердей и ветвей между двумя толстыми соснами на высоте в два человеческих роста, прекрасно защищало от хищников, и тень отлично выспалась под теплым боком герцога. И потому она не стала протестовать, когда среди ночи обнаружила осторожно опустившуюся на ее талию тяжелую мужскую руку, просто сделала вид, будто даже не проснулась.
А утром первая змейкой выскользнула из-под мехового плаща, которым с вечера укрыл её не слушавший возражений Харн, и полезла из шалаша прочь, но не стала спускаться вниз, а легко, как белка вскарабкалась почти на вершину дерева.
Герцог разочарованно фыркнул, ощутив, как скользнул сыроватый сквознячок там, где недавно лежало теплое тело жены, хотя и затянутое в мужской костюм, но вовсе не ставшее от этого хоть чуточку менее женственным... его опытные руки это сразу определили. Как и количество прицепленного к поясу оружия. И хотя оно вряд ли остановило бы мужчину в другом месте и в другой обстановке, но в этот раз пришлось забыть, сколько дней из-за проклятой войны он не позволял себе даже подумать о чем-то подобном, ел и спал урывками, посвящая каждую свободную минуту изучению донесений и подготовке планов.
Потому-то так легко и попался на жаркие ласки Жазьены... Но это был первый и последний раз в его жизни, - свирепея от одного только воспоминания, пообещал себе Харн и решительно спрыгнул вниз, туда, где с вечера бросил кучку лапника, оставшегося после обновления шалаша. И тотчас, поскользнувшись на отволглой ветви, неловко упал набок, ощутимо ударившись о камень коленом.
Герцог сердито зашипел, мысленно ругая себя за неосторожность, и почти поднялся, опираясь о каменистую землю рукой, но тут же замер, настороженно нюхая окружавший его туман. И чем дольше он нюхал, тем больше ему не нравился этот запах, смешавший воедино сыроватый дух начинавших преть первых палых листьев и хвои, сладковатый грибной запах, горьковатый дымок свежего костра и заманчивый аромат жарящегося мяса.
И это было вовсе не то мясо, которое они с Таэль жарили поздним вечером на небольшом костерке, тайно соревнуясь в умении поддерживать под прутьями с нанизанными кусками почти бездымный огонек. Это мясо исходило горящими в жарком пламени костра каплями жира именно сейчас, и горел этот костер где-то неподалеку. Ну, никак не более четверти часа хода.