.
Решения, влекущие за собой развитие экономики, во все большей степени становятся не столько международными решениями, сколько решениями, которые принимают концерны. Решения о размещении или ликвидации какого-либо конкретного предприятия, о транспортных путях, о строительстве исследовательской лаборатории чаще принимаются советом директоров того или иного концерна, нежели правительственными кругами. Правительство все чаще выступает в роли просителя, а не администратора. Такое положение быстро ограничивает суверенность многих государств».
В подтверждение своих убедительных выводов Барбер приводит слова французского министра Дебре, который заявил:
«Страна, чья ключевая промышленность была бы только филиалом центра, находящегося под руководством крупного иностранного государства (то есть Соединенных Штатов. – Г.Я.), уже не была бы независимой страной».
Не без чувства удовлетворения Барбер цитирует слова бывшего английского премьер-министра Вильсона, который предостерегал Западную Европу не становиться «промышленной потаскухой по отношению к рафинированному американскому бизнесу».
По мнению Барбера, ныне существует 750 тысяч крупных концернов США, которые действуют в международном масштабе. Почти 200 из них находятся в Западной Европе, а остальные – в других частях земного шара (прежде всего в Японии). Все зарубежные инвестиции американского капитала оцениваются почти в 60 миллиардов долларов. В течение одного только года (1967) зарубежные филиалы американских концернов произвели товаров и оказали услуг на общую сумму 100 миллиардов долларов.
Добавим также, что обороты крупнейших концернов США превышают национальный доход многих государств. Так, например, обороты «Дженерал моторс» больше суммарного дохода таких богатых государств, как Бельгия или Швейцария, а обороты «Форд мотор компани» превышают Национальный доход Дании или Австрии.
Как было сказано, Артур Барбер восхищен таким положением вещей. Вот его заключение:
«Деятельность международных промышленных концернов опережает политические концепции национальных государств. Как Ренессанс в XV веке положил конец феодализму, власти аристократии и господству церкви, так и Ренессанс XX века кладет конец прежнему буржуазному обществу и господствующему положению национальных государств. Сердцем новой структуры власти является международная организация вместе с технократией, которая руководит ею».
Последняя фраза определенно требует двух дополнений. Понятие «международная организация» использовано здесь вместо понятия «международный картель». А модный нынче на Западе термин «технократия» должен заслонить тот факт, что подлинный контроль над крупнейшими концернами по-прежнему осуществляют наши старые знакомые – миллионеры и миллиардеры.