Мы трепетали, но всё началось совсем буднично, однажды перед вечерей. Вместо того чтобы по обыкновению ломать хлеб, вождь позвал:
— Ярун! Андом сын Линду из рода Чирка, поди-ка сюда.
Я увидела, как подобрался Славомир… В дружинном родстве мой охотник был ему пасынком. Осрамится — будет пятно и на усыновившем… Велета, наоборот, выпрямилась горделиво, глаза заблестели. Она верила беспредельно, той верой, что крепче всякого знания. За Яруна не надо будет стыдиться. А опояшут его — сей же час об руку ударят челом вождю. Теперь я думаю, вождь это знал и не наугад избрал парня первым. Кому великая честь, с того немало и спросится.
Побратим сунул мне деревянное блюдо, которое нёс, отчаянно глянул в глаза… отряхнул руки и пошёл. Я успела незаметно пхнуть его кулаком. В счастии и беде — он здесь не один.
Он встал перед высоким столом, стройный, широкоплечий, льняные кудри копной — половина бы отроков столь удалась. Будет воин, какими всякий вождь честен. Я любовалась.
— Ты, Ярун, — начал вождь, — знаешь ли, что не должен оставить дома родни? Никто не должен мстить за тебя, если погибнешь, и отвечать за убитых тобой — только ходящие на моих кораблях. Знаешь ты это?
— Знаю! — отмолвил мой побратим. И добавил с едва заметным смущением: — Я у матери отпросился. Тогда летом. Совсем отпросился, меня там больше не ждут.
Варяг продолжал:
— Не хуже тебя молодцы по семи зим в отроках ходят, не могут кметями стать. Хорошо ли учил тебя давший копьё? Довольно ли ты изведал премудростей, довольно ли синяков получил?
— Испытывай да сам убедись, — ответил Ярун. Он тоже вспомнил тот давний разговор на берегу, возле мостков. Вождь вновь смерил его взглядом, суровые глаза неожиданно потеплели.
— И с топором выучил обращаться?.. Кровля светлой гридницы подскочила от хохота. Мстивой переждал и спросил ещё:
— Достанешь теперь Славомира, если велю? Мой охотник поднял голову и ответил весело и бесстрашно:
— Нет, воевода! Я усыновлённый ему — как же трону?
У меня отлёг камень от сердца. Было видно, варягу ответ пришёлся по нраву. Позже мы поняли — он всем задавал такие загадки, испытывал, каков человек. Яруна никто не упереживал, он вышел врасплох и всё же не поскользнулся. Мне стало повеселей, я подумала: правда ведь, для чего они нас кормили-поили, учили всему… не затем же, чтобы ныне казнить… Я одёрнула себя — поглядим.
— Добро! — сказал воевода. И в очередь подозвал к себе ещё шестерых. Несколько дней их места в дружинной избе будут пустыми. Прежняя жизнь невозвратно закончилась для этих ребят, новая ещё не настала, негоже им есть и спать ни с нами, ни с кметями. А лучше и не разговаривать, чтобы ничьих Богов не обидеть.