— Ложной чего? — переспросил кто-то.
— Эврики. Это греческое слово, переводится примерно как «я нашел то, что хотел», а в нужном нам контексте означает «вот она, правда». Давайте подытожим… — Гурни сделал паузу, чтобы привлечь внимание к следующей части реплики. — То, что вам рассказывают, всегда может оказаться ложью. Но вы почти без вариантов поверите в то, что, как вам кажется, раскопали сами. Так что позвольте оппоненту решить, что ваша откровенность — его заслуга. Он хочет верить в свою проницательность и потому поверит в ваши слова. У него появится то самое доверие к вашей легенде, о котором мы говорили в начале и которое делает возможным успех операции. Во второй части семинара мы будем говорить, как именно этого доверия добиться. Как подсунуть вашему оппоненту кусок информации так, чтобы он поверил, что вытянул его из вас самостоятельно. А сейчас — перерыв.
Произнеся это слово, Гурни подумал, что в его молодости слово «перерыв» автоматически означало «перекур». А теперь для большинства это была пауза на звонок или переписку по эсэмэс. И, словно в ответ на это соображение, почти все тут же достали смартфоны и направились с ними к дверям.
Гурни вздохнул, поднял руки и медленно потянулся, чтобы снять усталость в спине. Мышцы после первой части семинара оказались напряжены сильнее, чем он ожидал.
Девушка с акцентом дождалась, когда поток устремившихся к выходу схлынет, и подошла к Гурни, возившемуся с плеером. На ней были черные джинсы, а полную грудь обтягивал тугой серый свитер с воротником-хомутом. Густые волосы затейливыми завитками обрамляли серьезное лицо отличницы. Губы ее блестели.
— Хотела вас поблагодарить, — произнесла она, — мне очень понравилось.
— Вы про сцену из фильма?
— Нет, я про вас. Ну, в смысле… — она чуть зарделась. — Спасибо за лекцию, и за примеры, и за объяснения о природе доверия и про то, какую подачу мы автоматически принимаем за правдоподобную. «Ложная эврика», ужасно интересно. И вообще мне очень понравилась вся первая часть.
— Она была бы неполной без вашего вклада.
Девушка улыбнулась.
— По-моему, мы просто на одной волне.
Дорога домой занимала два часа. К концу второго часа в долину у подножия западных Катскиллов уже прокрался вечерний сумрак.
Когда Гурни свернул с основной дороги на гравийную, что вела к его ферме, он почувствовал, что обманчивый прилив сил, спровоцированный двумя большими чашками крепкого кофе во время перерыва на семинаре, начал испаряться. В вечернем свете на ум пришел образ, который Гурни списал на отходняк от кофеинового удара: лето ослабевало на глазах, словно дряхлеющий актер, прямо на сцене, а за кулисами притаилась осень, готовая похоронить старика и занять его место.