— Че это за…
— Прости, Кальвин, это невежливо с моей стороны, просто я привык таким образом принимать решения. Очень, знаешь, ресурсоемкий процесс.
Глаза тощего расширились от удивления.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Да тебя же все знают, Кальвин. Или к тебе лучше обращаться Мистер Зло?
— Че?!..
— А, значит, все-таки Кальвин. Ну ладно. Так проще, да.
— Ты ваще кто такой? Че те надо?
— Мне надо понять, где найти Гектора Флореса.
— Гек… Че?
— Ну ищу я его, Кальвин. И обязательно найду. Думал, вдруг ты поможешь.
— Да откуда ты ваще… кто ты ваще… ты че, коп какой-нить?
Гурни промолчал, стараясь смотреть на собеседника невыразительным взглядом убийцы. Этот взгляд несколько осадил Харлена, чьи глаза стали еще шире.
— Тебе нужен Флорес? Этот вонючий латинос?
— Поможешь мне, Кальвин?
— Не знаю. А как?
— Да просто расскажи все, что знаешь про нашего общего друга, — последние три слова Гурни произнес с такой ядовитой иронией, что на долю секунды ему показалось, что переиграл. Но довольная улыбка Харлена опровергла его опасения. Было похоже, что на эту публику невозможно переиграть.
— Ну че, я не против. Тока я не знаю, тебе че конкретно надо-то?
— Для начала, ты не знаешь, откуда он вообще взялся?
— А тут в деревне автобус останавливается с этими латиносами, ну они тут и ошиваются, — объяснил он таким тоном, словно «ошиваться» означало «прилюдно мастурбировать».
— Хорошо, а до автобуса? Не знаешь, откуда он родом?
— Ха, да с какой-нить мексиканской свалки, откуда они все берутся!
— Значит, он тебе сам не рассказывал?
Харлен покачал головой.
— А что-нибудь другое рассказывал?
— Типа чего?
— Типа чего угодно. Ты вообще с ним лично разговаривал?
— Один раз, по телефону. Вот с тех пор и знаю, что он врет как дышит. Дело в октябре было или, может, в ноябре. Звоню я, значит, доктору Эштону насчет расчистки снега, а к телефону подходит этот латинос и спрашивает, чего мне надо. Я и говорю: мне надо поговорить с доктором! А фиг ли я должен говорить с кем-то еще? Но он такой: нет, скажи все мне, а я передам. А я говорю: я, блин, не тебе звоню, так что иди и утрись, ублюдок! Кем он вообще себя возомнил? Эта мексиканская шваль валит сюда как зараза, разносит свиной грипп со СПИДом, сосет из государства денежки, тырит у честных людей рабочие места, налогов не платит, ваще обнаглели, тупые выродки. Если мне эта склизкая гадина еще раз попадется, я ему башку нахрен прострелю. Сперва яйца, а потом башку!
Где-то в середине этой тирады одна из собак в доме вновь залаяла. Харлен повернулся, сплюнул и, помотав головой, заорал: