Томас улыбнулся, когда я вернулась на место. Включился кондиционер, и я сильнее закуталась в свой блейзер.
— Дать тебе пиджак? — спросил Томас, предлагая свой блейзер. Он идеально гармонировал с цветом стен. На Томасе также были джинсы и кожаные ботинки из Тимберленда.
Я мотнула головой.
— Мне не настолько холодно.
— Ты просто не хочешь. Чтобы на тебе был мой пиджак, когда Сойер вернется из уборной. Но он не заметит, потом что будет флиртовать с Тессой.
— Меня не волнует, что Сойер думает или чувствует.
— Тогда почему ты здесь с ним?
Его тон был совсем не обвинительным. На самом деле, он был так не похож на его обычный требовательный громкий голос, что его слова почти слились в общем гуле.
— Я не сижу напротив него. В данный момент, я здесь с тобой.
Уголок его рта приподнялся.
Ему похоже это нравилось, и я ругнулась про себя за те чувства, которые это во мне вызвало.
— Мне тут нравится, — сказала я, осматриваясь, — Немного напоминает тебя.
— Когда я любил это место, — сказал Томас.
— Но больше нет. Из — за нее?
— Мое последнее воспоминание об этом месте также последнее воспоминание о ней. Не считая аэропорта.
— Итак, она тебя оставила.
— Да. Я думал, мы о твоем бывшем говорить будем, а не о моей.
— Она тебя оставила ради брата? — спросила я, игнорируя его слова.
Его адамово яблоко качнулось, когда он сглотнул, и он взглянул в сторону уборных, ища Сойера. Как и ожидалось, Сойер был у конца стойки около автомата с напитками и смешил Тессу.
— Ага, — сказал Томас. Он фыркнул, будто что — то вытолкнуло из него воздух, — Но она не была моей с самого начала. Камилль всегда принадлежала Тренту.
Я мотнула головой и нахмурилась.
— Зачем ты так с собой?
— Сложно объяснить. Трент любил ее с тех пор как мы были детьми. Я это знал.
Его признание удивило меня. Из того, что я знала о его детстве и чувствах к братьям, было трудно представить Томаса, совершающего нечто столь бессердечное.
— Но ты все равно стал за ней ухаживать. Не понимаю, почему.
Его плечи лишь слегка приподнялись.
— Я тоже люблю ее.
Настоящее время. Легкий укол ревности пронзил мою грудь.
— Я не хотел, — сказал Томас, — Я приезжал домой ненадолго, по большей части чтобы увидеться с ней. Она работает в местном баре. Однажды ночью я пошел прямо в Рэд и сел напротив нее, и до меня вдруг дошло. Она больше не была маленькой девочкой с косичками. Она была взрослой и улыбалась мне. Трент говорил о Камиль почти все время, но в каком — то смысле — по карйней мере для меня — я никогда не думал, что он решится на что — то. Очень долго я думал, что он никогда не остепенится. Затем он начал встречать с девушкой… Маккензи. Тогда я решил, что он пережил свою влюбленность в Камиллу. Но в скором времени произошла авария, и Маккензи погибла.