Когда он не ответил, мои плечи опустились.
— Мы не можем посадить его в такси, пока он в обмороке.
— Здесь он не останется, — сказал Томас, все еще с ноткой злости в голосе.
— Другого выхода я не вижу.
Томас наклонился, позволив Джексону опуститься на свое плечо, и затем потащил его к дивану. Намного бережнее, чем я ожидала, Томас помог Джексону лечь на спину.
— Пойдем, — сказал он, беря меня за руку.
— Что? — спросила я, лишь немного сопротивляясь, пока он тянул меня к двери.
— Останешься сегодня у меня. Утром у меня важная встреча, и я не смогу спать, беспокоясь о том, что он проснется и проковыляет к тебе в кровать.
Я вырвала руку.
— Не хотелось бы, чтобы ты был не в лучшей форме во время встречи.
Томас вздохнул.
— Отнесись к этому проще. Поздно уже.
Я вздернула бровь.
Он посмотрел назад, раздраженный, затем снова на меня.
— Признаюсь. Не хочу, чтобы он, черт возьми, тебя трогал, — Эта мысль привела его в бешенство, но он быстро пришел в себя. Он сделал шаг ко мне, нежно обхватив мои бедра, — Разве ты этого до сих пор не замечаешь?
— Мы не можем просто…не знаю…сказать уже, что мы думаем или чувствуем?
— Мне казалось, я так и делал, — сказал Томас, — Твоя очередь.
Я начала грызть ногти.
— Ты был прав. Мне страшно. Я боюсь, что не справлюсь, даже если захочу. И я не уверена, что ты тоже сможешь.
Он плотно сжал губы, улыбаясь.
— Возьми ключи.
Я пошла за телефоном и нагнулась, чтобы забрать его, а затем прошла к барной стойке и схватила ключи в одну руку, а сумочку в другу. Надевая шлепанцы, я не удержалась и взглянула еще раз на Джексона.
Его руки и ноги были распростёрты в разные стороны, рот был открыт, и он храпел.
— С ним все будет хорошо, — сказал Томас, протягивая мне руку.
Я присоединилась к нему в коридоре, закрывая за нами дверь. Мы прошли мимо лифта и поднялись по ступенькам в тишине. Как только мы дошли до его двери, Томас открыл ее и жестом показал, чтобы я вошла.
Томас включил свет, который открыл передо мной безупречно чистое помещение, словно там никто и не жил. Три журнала были аккуратно расположены на кофейном столике, и диван, который выглядел как новый, стоял у стены.
Все было на своих местах — цветы, журналы, и даже фотографии. Все это создавало домашнее настроение, но несмотря на всю атмосферу уюта, все было слишком идеально, даже стерильно. Будто Томас пытался себя убедить, что у него есть жизнь и вне стен Бюро.
Я подошла к столику рядом с плоским экраном в противоположном конце комнаты. В три серебряные рамки были помещены черно — белые фотографии. На одной, как я предположила, были его родители. С другой на меня смотрели Томас и его братья, и я была удивлена, как сильно были похожи друг на друга четверо младших. На другой были Томас и какая — то женщина.