Последняя фраза была произнесена фактически на истерике. Из глаз женщины брызнули слезы.
— Люба… — с болью, запинаясь, начал Петрухин. — Не надо. Не надо плакать. Я… я уверен, что… Мы… Да если всем миром… Я вот сейчас подраскручусь немного и поговорю с боссом в части ссуды… Ты только не плачь… Слышишь? Мы… Ты… Ты должна быть мужественной…
— Козел! — изменившись в лице, швырнула она презрительное.
— Как?! — опешил Дмитрий.
А Люба продолжала сверлить его страшными глазами, размазывая потекшую косметику. Отчего синяк все явственней проступал из-под слоя грима.
— Ты козел, Дима! Зачем ты пришел? Мужеству меня поучить? Объяснить, что жизнь не кончилась? Ах ты, какой умный! Ты бы лучше свой умишко включал, когда с пистолетом выделывался… Ты, Дима, мужика моего в инвалида превратил… Жизнь, видите ли, не кончилась! Для Кости — кончилась. И для меня кончилась… Видишь синяк?! Это он ударил, когда я за водкой бежать отказалась. Ты понял? У него теперь день с водки начинается и водкой заканчивается. А ему пить нельзя. Вообще ни капли! Но он не может уже… меня бьет… Я сына к матери отвезла, чтобы он этого кошмара не видел. А ты: жизнь не кончилась. Ты совсем дурак, Дима?
Пошатываясь, в прихожую из комнаты вывалился Костыль. Требовалось немалое воображение, дабы в этом до времени сгорбленном, состарившемся мужике, с рассеченным шрамом лицом закоренелого пропойцы, опознать некогда молодого, крепкого, красивого парня Костю Лущенко.
— Что за шум, а драки нет? — громыхнул Костыль. Слеповато щурясь, он с заметным усилием «подкрутил фокус» здорового глаза и в следующую секунду расплылся в уродливо-пьяной гримасе. — Ба! Какие люди! Борисыч нас проведать пришел! Заходи, дорогой! Щас мы с тобой! Любк, отстегни пару сотенок! Гостя надо принять!
— Я тебе щас отстегну! Я тебе щас таких сотен отстегну! — взвилась супружница, набрасываясь на мужа и с силой вталкивая его обратно в комнату. — А ну пошел! Иди, кому говорю! — Люба отчаянно оборотилась на Петрухина: — И ты, Дима, тоже уходи! От греха подальше! Ты же видишь, в каком он состоянии!..
Дмитрий молча сгрузил пакеты на порог и, не произнеся ни слова, торопливо пошел вниз по лестнице.
Громким выстрелом бабахнула за его спиной входная дверь. Возвещая о бесславном окончании визита к товарищу по оружию…
* * *
Сложив руки на руль, Петрухин сидел в припаркованном рядом с подъездом Кости Лущенко «фердинанде». Исповедь Любы, финалом которой стала «цыганочка с выходом» в исполнении Костыля, буквально раздавила Дмитрия. Мучившие его на протяжении двух месяцев кошмары, которые в последние недели, будучи вытесненными работой, слегка отступили, нахлынули-придавили с прежней силой…