— Даже!.. И даже более того! — серьезно подтвердил художник. — О, как она подла и жестока! Она готова пройти по головам к своему успеху. Да, собственно, она всегда так и делала: шла по головам, по людям, по судьбам… Вы, может быть, считаете, что во мне играют оскорбленные мужские амбиции? Дескать, бросила красотка неудачника, а он теперь хочет вдогонку отыграться, обливши ее грязью?
— Вовсе нет, — вежливо среагировал на вброшенное эмоциональное Купцов. — Напротив, мы думаем, что вы недалеки от истины.
На самом деле Леонид так не думал. Вернее, для подобного утверждения у него пока недоставало должного количества фактуры.
— Думайте, мужики, что хотите. Но я… я говорю правду. Лисичка в принципе могла бы служить моделью Влекущей Стервы… НО! Где, господа, тот мастер, который раскроет ее характер? Лично я — не берусь. А она… она абсолютно рациональна. Она упорно строит свое стерильное будущее и походя разбивает сердца. — Заметив, как внимавшие ему партнеры перекинулись удивленными взглядами, Старовойтов горячечно закачал головой: — Да, да, именно так. ОНА РАЗБИВАЕТ СЕРДЦА!
— Интересно, кому принадлежит авторство сего рекламного слогана? — шепотом поинтересовался Петрухин у Купцова.
— Скорее всего, оно коллективное. У дураков мысли сходятся.
— Как вы сказали?.. У дураков мысли?.. — уловил хвостик купцовской реплики художник. — Знаете, у американцев эта поговорка звучит строго наоборот, а именно: «Великие умы думают одинаково». Занятно, правда?.. А знаете, учеными установлено, что синтетический стиль мышления в два раза чаще встречается у американцев по сравнению с русскими, а вот прагматический — в полтора раза чаще. Эти различия вполне соответствуют житейским представлениям о различиях американской и русской ментальности. Мне кажется…
— …Так что там одинаково думают великие умы о Лисе? — перебил художника Дмитрий. Опасаясь, как бы тот не погряз в не имеющей оперативной ценности риторике.
— Ах да, Лисичка!.. О, она прекрасно разбирается в людях! Это у нее, похоже, наследственное.
— «Наследственное» — это как?
— В свое время Таня рассказывала, что на стыке восьмидесятых-девяностых ее маман — моя, пардон, бывшая теща — была хозяйкой небольшой кооперативной кафешки. Тогда они еще только-только начинали открываться. Так вот, маман абсолютно точно знала, кто из ее клиентов будет пересчитывать сдачу, а кто — нет. Она не ошибалась. Она не ошибалась никогда! Ни на трезвых, ни на пьяных. Ни на старых, ни на молодых! Она видела клиента с порога. Навскидку и насквозь. И в соответствии со своим могучим даром недоливала, недодавала, обсчитывала… Таня была в восторге от маминого таланта.