— Погодите! — вспомнил вдруг Гладышев. — А девка? Не убежит?
— Да куда ей бежать? У нее опять ломка началась… Ей в таком состоянии и десяти метров не пройти…
Уже через минуту они стояли на грязной, обоссанной и заплеванной лестничной площадке перед потрепанной жизнью и нищетой дверью, подсвечивая себе предусмотрительно захваченным Петрухиным фонариком. Гладышев несколько раз подряд втопил кнопку звонка, однако ответом была тишина.
— Так когда вы, говорите, ему звонили?
— Час назад, — отозвался Дмитрий. — Если точнее — пятьдесят пять минут.
— За те пятнадцать минут, что мы с Гусевой сюда добирались, вполне мог свалить из дома, — педантично заметил Купцов.
— Сомневаюсь. Ты просто голоса его не слышал. Он явно вмазанный был по самые помидоры. И по ходу, вообще ничего не понял — кто звонил? Зачем звонил?
— Ну тогда чего? Ломаем дверь? — предложил Гладышев. — К слову, замки — полное дерьмо. С ноги откроем.
— Подождите! Не надо с ноги! — донеслось откуда-то снизу, из темноты.
— Тьфу, черт! Напугала! — Оперативник с укоризной посмотрел на Купцова. — А говорил, в таком состоянии и десяти метров не пройдет.
Заметно пошатываясь, к ним поднялась Оксана и хрипло, с одышкой попросила:
— Не надо ломать! У меня… у меня ключ есть.
— Блин! Что же ты сразу-то не сказала?!
— Я… я забыла… Вот, держите… Только… Только вы не бейте его… пожалуйста…
— Ни в коем случае! — проворчал Гладышев. — Мы его всего-навсего расцелуем и к сердцу прижмем. — Он открыл дверь, снял пистолет с предохранителя и первым нырнул в квартиру. Следом за ним проследовали партнеры, предварительно приказав Гусевой «ждать здесь, вплоть до особого приглашения»…
* * *
В притонного вида комнате на кровати остывал мертвый Клюв. Он лежал на боку, откинув руку, а другую положив под голову, словно бы хотел поудобнее уснуть. Левая штанина так и осталась закатанной…
…Для начинавшего свою полицейскую карьеру в должности участкового Гладышева обнаруженный в квартире «пейзаж» был настолько виданным-перевиданным, что он не то что не удивился, но даже ни единым мускулом лица не поморщился. А вот раздосадованный и рассерженный Петрухин, матюгнувшись, сплюнул на пол. Он подошел к окну и, разгоняя спертый воздух и смрад, рванул на себя форточку:
— Твою мать!.. Каких-то пятьдесят пять минут!..
— А может, оно и к лучшему? — негромко возразил Купцов. — Отмучился парень.
— Парень-то, может, и отмучился. Только вот Марина при таких раскладах соскочит теперь стопудово.
— Постараемся, чтобы не соскочила.
— Ну-ну, свежо предание… Жора, давай вызывай бригаду и гроб с музыкой.