Э-эх! Знать бы еще его подлинную фамилию!..
* * *
— Анатолий Степаныч, я так понимаю, Интернета у тебя не водится?
— Да ты чего, Дима?! Я даже не знаю, как он выглядит! Оно мне без надобности.
— Понятно. Значит, объявление о сдаче комнаты в газету подавали? Или постояльца через знакомых искали?
— Объявление. Бесплатное, — подтвердил Смирнов. — В эту… как ее?.. «Руки в руки».
— «Из рук в руки»?
— Во-во… У меня ведь две комнаты-то. Жену похоронил в прошлом году. Куда мне две? Да и денег, по правде, не хватает. Дай-ка, думаю, сдам. Если, конечно, нормальному человеку. Вот Сашок самый первый позвонил… То да се… На другой день, ближе к вечеру, подъехал, посмотрел. Ему всё понравилось. А чего? Комната отдельная…
— Комнату официально сдавал? Или?..
— Хм…
— Да ты не думай ничего такого, Анатоль Степаныч! Я же не в части налоговых претензий, а к тому, что сейчас вроде как надо согласие соседей спрашивать.
— Да какие там, в жопу, соседи! — нахмурился «за наболевшее» Смирнов. — Штейнеры года два как к детям в Израиль укатили. Ихнюю комнату Шестаковы приватизировали. А мне, между прочим, ни копеечки с того не забашляли. Так что пусть сидят и не чирикают. Согласие еще спрашивать.
«Вот они, старые базы. Никаких Штейнеров уже давно и в помине нет, — автоматически среагировал на поведанное Петрухин. — А сколько там еще подобных несоответствий?.. М-да, вот чем хороша была служба в милиции? Да тем, что в твоем распоряжении всегда имелась исключительно актуальная, регулярно обновляемая официальная информация!»
— Ясно. А за какой срок вы взяли с постояльца деньги?
— Ну я-то хотел за три месяца сразу, но он сказал, что извини, мол, отец, сейчас с деньгами напряженка. За два месяца сойдемся? Ладно, говорю, Сашок, давай…
— А фамилия у этого Сашка есть?
Хозяин посмотрел на Дмитрия с легким сожалением, словно бы на идиота, и совершенно резонно ответил:
— Есть, конечно… Не бывает человек без фамилии.
— И какая же?
— Э-э… забыл я, — развел руками Смирнов и изобразил на лице столь искренне-виноватую улыбку, что сразу сделалось понятно: не врет, Анатолий Степанович, и в самом деле — не в курсе.
— Ну как же так, Анатоль Степаныч? Вы в паспорт-то к нему хоть заглядывали? Может, хотя бы отчество? Год рождения?
— Заглядывать-то заглядывал. Показывал он мне паспорт. Да вот забыл я… Память уже худая… Это всё она, проклятая, — Степанов сердито покосился на бутылку, а затем абсолютно нелогично плеснул себе еще. — Ну, давай за память!
— А много вещей было у вашего постояльца? — нетерпеливо спросил Петрухин, пропуская тост.