Я едва успел шагнуть на невысокое крыльцо, как дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояли здоровые приземистые парни с грубыми лицами, по виду не немцы. Скорее представители юга. Их было двое, но за их широкими спинами, в подъезде, угадывался силуэт еще одного. Несмотря на жару, парни были одеты в легкие просторные ветровки.
«Под такой одеждой удобно прятать оружие», – мелькнула у меня мысль. Больше ни о чем еще подумать я не успел. Здоровяк, стоявший ближе ко мне, выхватил пистолет. Беретта, итальянский, пятнадцатизарядный. Хорошая машинка. Наверное, он хотел навести ее на меня, а возможно и выстрелить. Но я ему этого не позволил.
Мгновенно присев на одно колено, я атаковал противника в пах и, перехватив его руку с оружием, плечом снизу вверх ударил его в живот. Парень отлетел и всем весом навалился на приятеля. Они, общей кучей– малой, грузно свалились с крыльца сбоку от входа. Пистолет остался у меня в руке. Не замедляя темпа ни на секунду, я три раза выстрелил в грудь третьего нападающего, который оказался тоже вооруженным береттой. Он выронил свой пистолет и упал навзничь в подъезде. Я тут же развернулся, ища взглядом остальных, но у крыльца лежал без сознания только один. Второй со всех ног летел по улице в сторону машины Пастернака. Я не мог стрелять, боясь задеть своих. Парень промчался мимо черного фольксвагена и завернул за угол.
Я махнул рукой Пастернаку, чтобы он поспешил к крыльцу, а сам быстро обыскал лежащего в беспамятстве незнакомца. Ничего интересного при нем не было. Кинжал в ножнах, прикрепленных к ноге под брюками, запасная обойма к пистолету и албанский паспорт на имя Бамира Омери. Потом я занялся трупом в подъезде. У этого, кроме патронов и ножа, оказались ключи от офиса Кроо, на что указывал брелок с логотипом детектива, и компьютерная флэш-карта. Ее я сунул в свой карман. Паспорт у покойника тоже был албанский. Его звали Хашим Шкумбини. Я поднял с пола его беретту, а пистолет, из которого только что стрелял, протер платком и осторожно вложил в руку все еще не пришедшего в себя здоровяка. Экспромт, конечно, но сойдет. Последний раз оглядел поле боя и сел в подъехавший фольксваген.
Пока мы петляли по окрестным улицам, путая следы, мои спутники молчали. Только, когда, перебравшись через Рейн по Дойцер-брюкке обратно в Старый город, Пастернак, наконец, остановился в узком безлюдном переулке, Сашка с тревогой спросила:
– С тобой все в порядке, Сережа?
– Не беспокойся, все тип-топ.
Пастернак покосился на пистолет, который я засунул за пояс под рубашку, и сказал, осторожно подбирая слова: