— Ну хотя бы попытайся… пожалуйста…
Раньше Коннор не осмеливался даже поднять крышку и заглянуть внутрь прибора. Сейчас он берет одну разбитую часть за другой, размещает их на столе то так, то этак, прислушивается к внутреннему голосу — а вдруг тот подскажет что-нибудь путное.
— По-моему, картридж и рабочая головка не пострадали, — неуверенно сообщает он Рисе. Затем берет в руку какой-то электронный компонент. — Это похоже на жесткий диск, и он тоже, вроде бы, в порядке; значит, в нем, скорее всего, сохранился софт, нужный для работы. Разбиты в основном механические части.
— В основном?
— Я не могу ни в чем быть уверен, Риса. Это машина. Она сломана. Вот и все.
— Ну хорошо. Но есть же где-нибудь кто-нибудь, кто знает, как ее отремонтировать!
И тут в голову Коннора приходит мысль до того тревожно-абсурдная, что ему становится одновременно и смешно, и не по себе.
— Мой отец мог бы.
Риса отшатывается, словно пытаясь избежать рокового притяжения этой мысли.
— Я ведь потому и умею все чинить, что он меня учил.
Долгое время Риса ничего не отвечает, словно с надеждой ждет, когда слова Коннора, повисшие в воздухе подобно удавленнику на крючке, умрут сами собой.
Наконец она произносит:
— Поздравляю. Ты искал оправдания, чтобы пойти к родителям, с того самого момента, как появился здесь.
Коннор открывает рот — возразить, но колеблется. В словах Рисы есть правда.
— Знаешь, все… не так просто, — решается он.
— Ты забыл — это те самые люди, что отдали тебя на расплетение? Как ты мог их простить?!
— Я и не простил! Но что если они сами не могут себя простить? Я же никогда не узнаю об этом, если не встречусь с ними лицом к лицу!
— Да ты совсем спятил?! Думаешь, они заключат тебя в объятья и сделают вид, будто этих двух лет как не бывало?
— Конечно нет.
— Тогда на что ты рассчитываешь?
— Ну не знаю я! Просто чувствую себя таким же разбитым, как этот принтер. — Он обводит взглядом разложенные на столе части. Коннор, может быть, внешне цел, но чувствует себя временами глубоко, необратимо расплетенным.
— Может быть, я смогу починить себя сам, но для этого мне необходимо встретиться с родителями на своих условиях.
Коннор оглядывается по сторонам, сообразив, что они опять разговаривают на повышенных тонах, чем привлекают к себе внимание посторонних. Эти самые посторонние притворяются, что не слушают, но куда там — ушки у всех явно на макушке. Коннор переходит на горячий шепот:
— Дело не только в родителях. Там еще мой брат. Вот уж никогда не думал, что скажу так про этого сопляка, но я по нему скучаю, Риса. Ты даже представить себе не можешь, как я по нему скучаю!