– Что тебе надо?
Она вздрогнула. Ей казалось, что он не заметил ее в дверях, так как стоял отвернувшись, а она не издала ни звука. И сейчас, задавая вопрос, он не обернулся в ее сторону. Вместо этого он наклонился и вытащил длинную цепь из-под кровати, и она наблюдала, сбитая с толку, как он обмотал себе эту цепь вокруг шеи, как шарф, оставил болтаться свободно свисавшие до его пояса концы. Ее проняла дрожь. Для чего он берет эту цепь, не иначе как собирается использовать для кого-нибудь.
– Отвечай!
Она дернулась и залепетала:
– Они… они сказали, что вы лорд Фулкхест.
– Да.
– Пожалуйста, скажите, что с моей леди. Она не вернулась…
– И не вернется – никогда.
Он повернулся к ней при этих последних словах, и Милдред отпрянула назад.
– Милостивый Господь, только не вы?!
Угол его рта прогнулся в угрожающей усмешке.
– Почему же не я?
Милдред подумала о бегстве. Она подумала о мольбе. Она подумала о ее милой Ровене в руках этого человека, и ей хотелось закричать.
– О, Господи, пощадите ее! – вскричала она в ужасе. – У нее не было выбора…
– Замолчи! – заглушил ее его окрик. – Ты думаешь, сможешь оправдать в моих глазах то, что она сделала со мной? Меня не интересуют ее резоны. Но я дал клятву, что никто из тех, кто причинил мне вред, не избежит моей мести, пока не получит стократ за нанесенную обиду.
– Но она леди!
– То, что она женщина, только спасло ее жизнь! Но это не изменит ее участи. И ты не спасешь ее. Или будешь подвергнута той же участи сама.
Пока Уоррик вел ее к дверям комнаты напротив, Милдред молчала. Он вошел в комнату. Милдред немного отстала. Уоррик не оглядывался, но понял, что она остановилась, чтобы взять себя в руки, унять слезы, которые лились непрерывными потоками из ее карих глаз. Он обязан ей, но если она еще будет просить за эту русоволосую шлюху, то он действительно посадит ее в ту же темницу. Он никого не предупреждает дважды.
Большая комната, в которую они вошли, была украшена и обставлена так, что было сразу видно – она предназначалась для кого-то из знатных людей. В ней, правда, не чувствовалось личных примет того, кто здесь обитал. Но Уоррик догадывался, чья это комната. Он откинул крышку сундука, и обилие богатых вещей и украшений подтвердило его догадку.
Он только спросил:
– Ее?
Голос не слушался Милдред, но каким-то образом она сумела ответить:
– Да.
– Моим дочерям это подойдет.
Он сказал это с таким равнодушием, которое возмутило Милдред, и гнев пришел на место страха, однако она была не настолько глупа, чтобы показывать ему свои чувства.
– Это все, что у нее осталось.