Павел Петрович ласково протянул руку, и тот пламенно поцеловал ее.
— А теперь скажи мне вот еще что. Ты ведь всегда все знаешь! — произнес великий князь. — Почему сегодня звонят во все колокола и стреляют из пушек, раз ее величество опасно больна?
— Но ведь сегодня празднуют взятие Дербента! Разве ваше высочество не осведомлены об этом? — изумленно спросил Кутайсов.
— Я слышал, что императрица ведет войну на Кавказе, и только. Ведь в Гатчине я сижу словно медведь в зимней спячке — сижу в берлоге и сосу лапу… До меня не долетало известий ни о победах, ни о поражениях, но я был уверен, что бедной России придется поплатиться за отвратительную систему хозяйничанья, когда главнокомандующим армией назначают человека, единственная заслуга которого — родство с фаворитом!
— Я сам так думал, ваше высочество, но граф Валерьян Зубов, по-видимому, оказался хорошим солдатом, потому что ему удалось взять Дербент, неприступную крепость и ключ к обширной местности. Ее величество приказала, чтобы эту победу праздновали сегодня во всем государстве. Несколько часов тому назад императрице стало так плохо, что врачи потребовали прекращения звона и пальбы. Но в минуту просветления императрица вдруг приподняла голову и твердым голосом спросила, почему ее приказание не исполнено. Ей ответили, что врачи боятся, как бы этот шум не повредил ее здоровью. «Пустяки! — ответила ее величество, — шум победы ничего кроме добра не может принести русскому государю!» Тогда уже никто не осмелился пойти наперекор ясно выраженной монаршей воле, и колокола вновь зазвонили, а пушки опять принялись потрясать воздух выстрелами. Но только, должно быть, ее величеству так плохо, что даже «шум победы» не в силах спасти ее. Я забегал во дворец, и мне сказали, что ее величество преставится в самом непродолжительном времени, и, может быть, теперь мне уже приличнее называть своего обожаемого господина не «ваше высочество», а «ваше величество»!
— Тише! — перебил его великий князь. — Не надо преждевременно говорить об ужасном событии, которое заранее отбрасывает на меня свою тень. Мне страшно, Иван! Мне порою начинает казаться, что с минуты на минуту небеса низвергнутся на Россию.
— А я, ваше высочество, как и многие другие, твердо верю, что над Россией воздвигнутся новые прекраснейшие небеса! — возразил Кутайсов.
— Ты поедешь со мной во дворец, Иван, — сказал Павел Петрович. — Да и вообще отныне ты снова будешь состоять при мне!
Кутайсов изогнулся в три погибели, чтобы преклонить колено пред великим князем и почтительно поцеловать ему руку.