Потемкиным овладела почти непреодолимая потребность расхохотаться прямо в лицо всем этим графчикам и князьям, но он понимал, что еще не пришел тот момент, когда его самый неприличный поступок будет раболепно приниматься в качестве неопровержимого доказательства гениальной оригинальности, талантливого чудачества. А все-таки как неудержимо хотелось ему смеяться!
Стараясь справиться с одолевавшим его смехом, Потемкин невольно корчил гримасы. Это заразило великого князя, наблюдавшего за нововосходящим светилом. С самого детства у Павла наблюдались наклонности к эпилепсии, и в особенности он бывал чувствителен и восприимчив к искажениям чужого лица: великий князь не мог не подражать игре мускулов наблюдаемого субъекта. Так и теперь: лицо великого князя с карикатурной преувеличенностью отражало мимическую игру лица Потемкина. Это было замечено придворными, и некоторые из них, в особенности молоденькие фрейлины, уже начинали фыркать от смеха. Неизвестно, чем бы кончилось это и до чего дошел бы скандал, если бы Потемкин вдруг не задумался и не застыл в мечтательном выражении лица. Такая перемена благодетельно подействовала на настроение великого князя, он тоже перестал гримасничать, и инцидент был исчерпан.
Тем временем императрица кончила восхвалять выдающиеся заслуги Потемкина и двинулась вперед. Круг придворных раболепно расступился пред ней. Екатерина остановилась и принялась обводить присутствующих возбужденным, пламенным взором. Она остановила его на великокняжеской чете, как бы желая, но не решаясь заговорить с нею.
Прошла минута томительной паузы. Наконец движением руки императрица подозвала к себе Павла Петровича и Наталью Алексеевну, и те сейчас же подошли ближе к ней.
— Я еще не приняла пожеланий счастья от ваших высочеств, — сказала она с натянутой любезностью, — а сегодня такой день, когда мне хотелось бы, чтобы все вокруг меня разделяли мое счастливое настроение. Ну, ваше высочество, — обратилась она к Павлу, — что скажете вы по поводу Кайнарджийского мира, заключенного мною в полной уверенности тех преимуществ, которые вытекут для России из этого соглашения. Это — очень крупный шаг вперед; он еще более увеличивает значение нашей страны в кругу европейских и азиатских держав!
В ответ Павел молчаливо поклонился. Его поза говорила о раболепном преклонении пред мудростью великой государыни-матери, но вокруг рта играла та ироническая улыбка, которой так боялась, которую так ненавидела в сыне Екатерина. Великая княгиня тоже ни слова не прибавила к полному достоинства молчаливому поклону в ответ на слова ее величества.