– Добро пожаловать на Большой канал в Венеции. Меня зовут, это, Гвидо. – У гондольера оказался худший фальшивый акцент, какой можно себе представить. Так могли говорить актеры «Берега Джерси», проводи они каждое лето в Тоскане после того, как Ситуация превратился в Легкую Озабоченность. – Я устрою вам экскурсию по нашим прекрасным водным путям.
– А за десять баксов можно без экскурсии? – Алекс протянул ему купюру. Я задержала дыхание. Бумажка исчезла в кармане Гвидо в долю секунды.
– Грациа, синьор, – сказал он с явным облегчением.
– Ну так чем вы занимались, когда ты не танцевала у шеста, а Дженни не трахалась со своим бывшим? – спросил Алекс, усаживаясь рядом со мной на носу гондолы. Сидеть, кстати, совершенно неудобно.
Я подумала над вопросом и решила пока оставить без внимания едкий комментарий по поводу Дженни.
– В основном все-таки танцами у шеста и грязным сексом, – снизошла я, – а еще я и полетала над Большим каньоном на вертолете, упала в фонтан в «Белладжио», пробежалась по магазинам и наелась до отвала за завтраком в буфете. – Когда я перечисляла свои подвиги вслух, получалось довольно занимательно.
– У, да вы хорошо проводите время. – Он обеими руками обхватил мое запястье. – Прикую тебя к себе наручниками, чтобы не пришлось бегать по буфетам стриптиз-клубов.
– Скажи, что ты пошутил. – Я накрыла его руку своей. – Но идея неплохая. Давай, приковывай, тогда нас вместе депортируют.
– Оригинально. – Он приник губами к моей шее, моментально сбив с мыслей. Черт побери Алекса и его возмутительную неотразимость – как приятно он пахнет!
– Кстати, о депортации, – начала я самым непринужденным тоном. – У меня плохие новости.
– Как? – Он посмотрел на меня. Близость равняется неопределенности, неопределенность равняется ослаблению страха. Меньше страха означает более легкое течение беседы. Блин.
– Да. – Я глубоко вздохнула, подняла плечи и закатила глаза. Полный релакс. – Мои коммерческие предложения успеха практически не возымели, поэтому медиавизы мне не дадут.
– Практически – это насколько?
– А нинасколько! – по-прежнему непринужденно ответила я (как мне показалось).
– И что это значит? – На мою непринужденность Алекс не купился. Он был сама противоположность непринужденности. Его тон был чем-то средним между рассерженным учителем математики и молодым полицейским.
– Ну, у меня вроде как исчерпаны возможности по получению визы, – пошла в лобовую атаку я, с тревогой глядя на подростка, плевавшего в воду с моста, под который направлялась гондола. Если, Боже упаси, он попадет на это платье, у службы иммиграции появится реальная причина меня депортировать. – В общем, визу мне не дадут.