Едва я вышла из туалета, Алекс вскочил с места, без единого слова вышибив из меня всю мою уверенность. Он по-прежнему выглядел красивым, как картинка, но что-то случилось. Его глаза покраснели, а вид словно вот-вот признается – купил мне котенка на Рождество, но забыл сделать дырки в коробке. Но я все равно скажу то, что должна, сдох котенок или нет. Хотя я очень надеялась, что обошлось без жертв.
– Алекс, мне надо с тобой поговорить. – Поставив босоножки на низкий диванчик, я подбежала к нему, выставив перед собой руки. – Это глупо.
– По-моему, тебе надо присесть. – Он накрыл мои руки своими и заставил опустить. – Я только…
– Нет, давай поговорим. – Я не замолчу, мне нужно высказаться начистоту, мне необходимо… присесть. Алекс буквально толкнул меня на низенький диван с видом «делай, что тебе говорят». Такую мину я сама делала практически каждый месяц, но у Алекса такое выражение лица было только один раз, когда на День благодарения он воспользовался своим правом сильного пола и настоял, что мне не нужно запекать пятнадцатифунтовую индейку на четверых едоков.
– Да выслушаешь ты меня, трам-тарарам? – Он стиснул мои руки повыше локтя.
– Ай!
Больно мне на самом деле не было, но нужно же было привести его в чувство. Трудно говорить о том, как сильно ты кого-то любишь и хочешь прожить с ним всю жизнь, когда тебя осыпают крепкими выражениями и оставляют синяки на твоих слегка обвисших полноватых ручках.
Стараясь не дуться, я посмотрела на него и прикусила губу. Помимо того что Алекс, похоже, плакал, пока я сходила с ума в туалете, он выглядел нестерпимо серьезным. Мне хотелось прильнуть к нему, поцеловать и прогнать все волнения, но я словно примерзла к месту – отчасти благодаря его железной хватке, а в основном из-за парализующего страха, возникшего, едва меня силой усадили на диван.
Алекс посмотрел на двери часовни и снова на меня.
– Я сейчас туда заглянул… – Он покачал головой и немного разжал пальцы. Качая головой, он тихо засмеялся. У меня мурашки побежали по спине от этого смеха. – Энджел, я не знаю, что и делать.
Едва он это сказал, у меня из глаз брызнули слезы, и едва я разревелась, двери часовни распахнулись, окатив нас оглушительной «Мне нравится» Энрике Иглесиаса. Интересная замена Мендельсону, но о вкусах не спорят. Алекс отпустил мои локти и взял за руку, прошептав «Извини», и тут я заволновалась по-настоящему. А когда я узнала вопящую во все горло блондинку, выкатившуюся из часовни в белом платье-трубе, которого едва хватило бы на давящую повязку на мое никуда не годное колено, и увидела высокого светловолосого красавца блондина с букетом пионов, меня охватила настоящая паника.