– Не дышите, – тут же раздалось шипение, – и эту… одежду поднимите выше.
Одежду? Я растерялась и не сразу поняла, что речь о юбке! Подсобрав ткань, приподняла юбку выше. Мне что, ее вообще снять придется? Мысль вызвала негодование. Юбка ползла выше, за ней методично следовал плоский нос моего нового коллеги, а значит, и проклятый транзимер.
«У него их несколько в контейнере. Чего он конкретно к этому прицепился?» – злилась я нелепости происходящего.
Чувствуя, что задрала подол уже выше края чулка и отсвечиваю полоской голой кожи, собралась возмутиться и потребовать прекратить это безобразие, когда…
Если бы я была фаталисткой, я бы сказала, что это рок. Дверь стремительно скрылась под потолком, и в кабинет шагнули двое.
– Орино, я понимаю, что ситуация выглядит не в мою пользу, но позвольте мне… – Увидев нашу резко застывшую от неожиданности «композицию», он осекся и тоже замер на месте.
«Шея Кузьмина стала покрываться красными пятнами, – рассеянно отметило почему-то мое сознание. – И все это в дополнение к уже покрасневшему лицу. Здоровье барахлит, определенно».
Почему я подумала об этом? Наверное, потому, чтобы не упасть в обморок, а то и вовсе чтобы не рухнуть замертво. Отвлечься, на что угодно отвлечься – вот что было необходимо мне сейчас. Ведь тот, кто стоял рядом с Кузьминым, тот, кто (я чувствовала это!) прожигал меня неумолимым взглядом, тот, кого я узнала сразу, хотя и взглянула всего на долю секунды… это был он. Верлианец из Казани, тот, кто оставил меня на ночь в своем номере с непонятной целью, тот, кому я не вернула две тысячи водоталов, и тот, кто звал меня к себе каждую последующую ночь! Все, ситуация хуже некуда! Полная катастрофа!
«Ведь Орино еще и руководитель проекта и всей Службы!» – осознала я масштаб проблемы.
Регина
Секунды, минутки, часы, дни, годы… вечность. Время остановилось и одновременно неумолимо промчалось мимо, отмеряя уготованный мне период работы на новом месте. Все! Этого моя карьера не переживет, тем более учитывая предыдущую «встречу» с руководителем проекта.
В ситуации глубокого потрясения мозг начинает странно реагировать, фиксируя мелочи, которые в обычном состоянии никогда бы не заметил. Так и я сейчас отмечала багровеющую шею Кузьмина, узор на половом покрытии, неравномерный шум нашего дыхания. И со всей полнотой самоотдачи задалась вопросом: как еще стою на ногах? Этот факт искренне изумлял невозможностью. Видимо, мозг, выпав в прострацию, по причине недееспособности временно утратил контроль над нервными центрами организма, в результате чего я лишилась чувствительности – ноги окаменели и не воспринимались как часть меня. Но почему-то данный нюанс нисколько не мешал этим самым нервным центрам чутко реагировать на взгляд верлианца – его я неотступно чувствовала кожей, и сейчас, даже не глядя на обладателя неземных глаз, знала, что он замер, сконцентрировавшись на светлой полоске кожи, видневшейся над чулком.