Всю неделю Лиза избегала Дивова. Она почти перестала бывать на приемах и балах, а когда Федор приходил с визитами, принимала его только одна Варвара Васильевна, хотя и смотревшая сочувственно, но решительно отказавшаяся обсуждать с ним какие-либо вопросы, Елизаветы и сына ее касаемые. Отпуск подходил к концу, и Федор чувствовал, что не может уехать, оставив неразрешенными сомнения, терзавшие его душу, как не может и обуздать вновь вспыхнувшее страстное влечение к Елизавете. Необходимо было что-то предпринять.
Посему однажды вечером, в довольно позднее для визитов время, он явился в дом Мамаевых, зная, что Варвара Васильевна отправилась в театр и Лиза осталась одна. Дворецкий сообщил ему, что господ нет дома, но Федор, не обращая на него внимания, прошел в вестибюль и твердым тоном заявил, что ему крайне необходимо поговорить с Елизаветой Петровной и он будет ждать ее столько, сколько понадобится. Оставив шинель и кивер в прихожей, Федор прошел в малую зеленую гостиную, в этот час неярко освещенную светом лишь нескольких стенников и настольной лампой-мираклем. Он сел в кресло, машинально взял с маленького столика для чтения забытую кем-то книгу и приготовился к долгому и, возможно, бесполезному ожиданию. Напольные часы английской работы, стоявшие в гостиной, три раза принимались бить, отсчитывая томительные минуты. Затейливой резьбы стрелки, казалось, нарочито медленно ползли по циферблату, и, хотя внутри Федора все дрожало от нетерпения, он был полон решимости увидеться сегодня с Елизаветой, даже если для этого ему придется просидеть в гостиной до утра или устроить скандал.
Через три четверти часа Дивов услышал легкие шаги и шелест одежд. Он поднялся с кресла и, когда Лиза вошла в гостиную, учтиво склонил голову.
— Добрый вечер, Елизавета Петровна, — приветствовал он ее.
— Добрый вечер, Федор Васильевич. Полагаю, ваша настойчивость может быть объяснена важными причинами, — холодновато поинтересовалась Лиза.
— Я бы сказал, чрезвычайно важными, — в тон ей ответил Федор.
— В таком случае поведайте мне о них и распрощаемся, время уже позднее. Прошу вас. — Она сделала приглашающий жест в сторону кресла, а сама примостилась на самом краешке дивана, таким образом, чтобы между нею и Дивовым оказался столик. Будто этот легкомысленный изящный предмет мог послужить ей надежной защитой или опорой в нелегком, судя по всему, разговоре с бывшим возлюбленным! Она всеми силами старалась сохранить спокойный, равнодушный вид, но поневоле сердце ее вдруг пустилось в бешеный галоп, горло сжалось, а тело начала сотрясать мелкая нервная дрожь. «Только бы он не заметил, только бы не заметил», — молила она неизвестно кого.