Забытый, но все еще крепко сжимаемый ручками топор впился в доску и практически расколол ее надвое. Евстах повис на обухе, как червяк на крючке. Как ни сучил ножками в лапоточках, как ни старался, а наверх подтянуться не смог.
Пес возрадовался и бросился вперед, уже предвкушая, как мощные, словно охотничий капкан, челюсти смыкаются на соблазнительно оттопыренном филее.
В этот исполненный трагизма момент из окна избы вновь высунулась Параскева. Женщина потратила всего несколько секунд, чтобы оценить притязания кобеля на тщедушного прохожего, и в руках ее, как по волшебству, материализовалась увесистая скалка.
— Прохожих кусать? — громогласно поинтересовалась супруга головы, силясь перекричать шум дождя, но ударившая где-то неподалеку от околицы молния в сопровождении грома свели усилия голосовых связок на нет.
Зверь прыгнул. Домовой в ужасе вжался в забор. Параскева метнула в окончательно распоясавшегося охранника двора свою скалку. Не рассчитав вес цепи с привязанной тяжелой будкой, пес промахнулся и шумно врезался в деревянную преграду чуть ниже отчаянно задранных вверх ног домового. От удара лезвие топора освободилось из деревянного плена, и Евстах с воплем ужаса полетел по дуге в обратном от забора направлении. Ощутимо приложился обтянутым поношенными штанами, изрядно промокшим задом о крышу будки и затих, даже зажмурился, содрогаясь всем телом перед трагизмом дальнейшего. Основательное на вид произведение местного плотника не выдержало такого насилия и с душераздирающим скрипом завалилось вперед, подминая под себя забытый во дворе сельхозинвентарь. Проживавший во дворе пес наблюдал за происходящим глазами полными невыразимого восхищения. Сбылась его потаенная мечта! Много лет мешавшая покусать дразнивших его мальчишек преграда рухнула, и час отмщения был близок. Пес даже подпрыгнул от радости и весело тявкнул, благодаря более крупного соплеменника за нежданный подарок. Цепь натянулась и больно рванула зарвавшегося агрессора обратно в будку. Кобель головы обиженно взвизгнул. Ему повезло — угодил ровно в лаз собственного дома, правда, ощутимо приложился об стенку.
Скалка, запущенная в полет твердой женской рукой, вполне привыкшей к данному орудию, ударилась в заднюю стенку будки, добавив звону в голове пса. Он взвыл от ужаса и рванул из будки со скоростью вспугнутого охотником оленя, увлекая за собой собственное жилище.
Коза с вампиром, несмотря на полученную фору, не успели убежать далеко, когда новые участники присоединились к забегу.
Редкие прохожие, которых, к слову, практически не было, исключая деда Налима, задворками пробиравшегося до заветного кабачка «Пьяный поросенок», и бабки Дорофеи, с удивлением наблюдали, как по уличной грязи прошлепала копытами коза, за ней промчался завывающий вампир с выщеренными наружу клыками. Затем, взрывая лапами жидкий грунт, натужно кряхтя проскакал здоровенный лохматый кобель, вываливший от усердия розовый язык. А за ним протащилась на буксире бревенчатая будка с улюлюкающим, размахивающим топором мужичком на крыше. Обалдевшая бабка решила, что это, не иначе, конец света совсем близко (не зря с небес вода льется непрерывным потоком), и побежала со всех ног по соседским кумушкам сообщить о каре, постигшей Хренодерки, позабыв про клюку и ревматизм. Дед Налим принял видение за требование организмом немедленного опохмела после вчерашнего и тяжело потрусил по заданному курсу.