– Вы едете в Майами? – полюбопытствовала я.
– Почему в Майами?
– Там рай. Там море, солнце, шикарные виллы.
– Зачем в раю виллы?
– Свое жилище лучше, чем гостиница. Гостиница – что-то временное, проточное.
– Жизнь тоже временное и проточное.
В трубке стало тихо.
– Алло, – позвала я.
Продюсер не отозвался. Наверное, разошелся какой-то контакт.
На другой день по телевизору объявили, что продюсер Максим Беленький скончался в больнице на сорок седьмом году жизни.
На экране возник его портрет. На меня смотрел молодой человек. Молодой для смерти. А для жизни – зрелый и талантливый.
На снимке – взгляд в камеру. И мне казалось: куда бы я ни переместилась, он следит за мной.
Прощай, Максим. А может быть, до свидания. До встречи в Майами.
Яша позвонил на другой день.
– Он умер, – хмуро сообщил Яша, не поздоровавшись.
– Я знаю.
– Что мне теперь делать?
– Искать другого продюсера, – посоветовала я.
– А я решил никого не искать, – объявил Яша.
– Ну и правильно, – согласилась я. – Профессия у тебя есть. Ты всегда сможешь себя прокормить.
– Вы меня не поняли. Я буду петь, независимо от продюсера. Я хочу петь и буду петь, как птица. У птицы же нет продюсера. Я буду петь что хочу и где хочу.
– В подземном переходе? – спросила я.
– В том числе. Я буду петь в детских домах, в военных частях, у себя на работе. Хотите, я вам спою?
И Яша запел. Это была знакомая «Голубка», но пел он по-испански, как настоящий испанец. Яша легко брал верха, точно попадал в каждую ноту, интересно ломал ритм, и слушать его было очень приятно. Он вполне мог бы существовать в шоу-бизнесе, если в него вложить деньги. Но кто будет вкладывать?
– Я не хочу зависеть и унижаться, – сказал Яша посреди песни. – То им не нравится, то они умирают. А мне нравится, и мне двадцать лет. И пока я живу, я пою…
Достойная позиция художника, подумала я.
Яша снова запел, ему хотелось закончить песню.
У моей дочки появился мальчик. Алеша. Ей шестнадцать лет, ему девятнадцать.
Очень милый мальчик, но язвенник. У него юношеская язва желудка. Весной и осенью – обострение.
Алешина мама поместила сына в раковый корпус. Она решила, что там лучшие специалисты и язва для них – пустяковое дело.
Бедный Алеша маялся в муниципальной больнице. Иногда ему удавалось сбежать, и он являлся в мой дом с подарком: пакет кукурузных хлопьев, купленный в больничном буфете.
Я подозрительно косилась на этот пакет и, улучив момент, брала его двумя пальцами, как мышь за хвост, и выкидывала в мусоропровод. Мне казалось, что пакет пропитан человеческими страданиями и, не исключено, опасными вирусами.