— Эй, каратила — залихватски цыкнул выбитым при задержании передним зубом Витос, искоса бросив взгляд на тренировавшегося в центре камеры парня — да отдохни хоть чуток, ты тут уже второй час руками и ногами воздух разгоняешь. Лучше бы пожрал то, что от вчерашней Гансовской дачки осталось, мы с пацанами с утра специально не стали доедать, тебе оставили…
— Сейчас, Витя, заканчиваю — парень улыбнулся ему в ответ и, закинув обе ноги на шконку, встал на кулаки и начал быстро отжиматься от пола.
— Вот ведь чудила — обратился Витос к Гансу, все еще меланхолично ожидающему его ответного хода — вторую неделю тут с ним парюсь, а он все еще никак не угомонится. В день, наверное, раз по пять тренируется, ну никак не меньше. Мы с ним поначалу, дней десять, на пару в двухместной хате сидели. Глядя на него, я было думал, что он на второй-третий день бросит это дело, ан нет, держится пока еще. А когда не тренируется, то скрестит ноги по-турецки, и потом сидит как бельмондо с закрытыми глазами и все улыбается. Я как первый раз увидел, ну все, думаю, приплыл парень, ща мусора просекут и на дурку его отправят… А потом ниче, привык и перестал обращать внимание…
Ганс равнодушно пожал плечами — типа мало ли, какие закидоны бывают у человека.
— Нет, Егор, ну ты мне скажи — Витос, забыв про игру, снова повернулся к парню, покрытому мелкими бисеринками пота, все так же продолжающему быстро отжиматься на костяшках кулаков — Вот чего ты лыбишься, когда так сидишь с закрытыми глазами, а?.
— Отрабатываю упражнение «внутренняя улыбка» — сдавленно ответил ему тот, не прекращая своих отжиманий.
— Какая еще такая улыбка?
— Я улыбаюсь самому себе и всему миру вокруг.
— Зачем? — оторопел Витос.
— Чтобы поднять себе настроение и вытеснить прочь дурные мысли.
— Ну и что ты при этом ощущаешь, вот на хрена тебе эта мутотень? — не унимался Витос.
Егор закончил отжимания, пружинисто вскочил с пола, взял две двухлитровые пластиковые бутыли из-под пепси-колы, доверху наполненные водой и стоявшие около стенки, и пошел к отгороженному кирпичной стенкой отхожему месту. Искоса посмотрев на Витоса, с неподдельным интересом ожидавшего его ответа, он рассмеялся.
— Ощущаю покой, умиротворение и даже счастье от того, что живу на этом свете.
— Нет, ну ты понял Ганс, значит пацан-первоход, уже две недели парится в хате и скоро загремит на полную катушку, лет эдак на пять-семь, и при этом он, видишь ли, ощущает покой и умиротворение. Вот бы мне когда-нибудь так научиться, тогда никакой водки и ширева на фиг не надо, сел себе тихонько на шконку, скрестил ноги, закрыл глаза и закайфовал!