— Сделаем, — согласился Тесленко, напряженно размышляя о своем.
— Как твой практикант Снегирев? Обнадеживает?
— Пашет, — не стал вдаваться в подробности капитан.
— Результаты есть?
— Есть, — коротко ответил Тесленко, с тоской посмотрев на часы: времени в обрез, пора приниматься за работу, но от Бубыря так просто не отделаешься.
— И какие, если не секрет? — упрямо гнул свое Храмов.
— Под ногами не путается, — не выдержав, в сердцах ответил капитан.
— Ну-ну… — с интересом посмотрел майор на раскрасневшегося от злости подчиненного. — Не смею больше задерживать…
Закрывшись в своем кабинете, Тесленко облегченно вздохнул: слава Богу, отстрелялся. До следующей оперативки. И то ладно… К счастью, он тогда не знал, что еще одной встречи со своим начальником ему сегодня не миновать…
Милицейский “газик”, взвизгнув тормозами, остановился у подъезда трехэтажного дома старинной постройки с внушительного вида дубовой дверью и лепными фитюльками по всему фасаду.
— Пошевеливайтесь! — скомандовал немолодой старшина своим напарникам, на ходу расстегивая кобуру.
Два милиционера, громыхая пудовыми сапожищами, последовали за ним в приоткрытое парадное.
— Сержант, к “черному” ходу! — уже громким шепотом продолжал командовать старшина. — Тише, ты, остолоп! — прикрикнул он на второго, который едва не загремел вниз по широким мраморным ступеням лестницы, споткнувшись непонятно о что.
На втором этаже, у двери квартиры, обитой черным дерматином, на котором эффектно сверкала начищенной бронзой массивная табличка с гравированной надписью “Профессор Арбенин Н.В.”, старшина в нерешительности остановился. Дверь была приоткрыта, и сквозь щель виднелась в полутьме солидная вешалка красного дерева. Помедлив некоторое время, старшина решительно толкнул дверь и зашел в прихожую.
В квартире царила тишина. Держа пистолет наизготовку, милиционер нашарил выключатель. Матовая колба плафона залила мягким серебристым светом оклеенные обоями стены и паркетный пол, на котором лежал пушистый коврик.
Неожиданно где-то в глубине квартиры раздался стон, затем послышались шаркающие шаги, скрип отворяющейся двери, и навстречу милиционерам шагнул невзрачный на вид субъект. Вернее, попытался шагнуть — на пороге ноги его подогнулись, и он рухнул на паркет. Искаженное от боли лицо упавшего кривил нервный тик, он пытался что-то сказать, но из горла вырвался только протяжный хрип.
Оставив его на попечение неуклюжего напарника, старшина прошел в гостиную. Там, у старинного резного серванта, украшенного медными бляшками, лежал, раскинув руки, лысый мужчина лет пятидесяти со шрамом на щеке. Казалось, что он спал. И только неестественно подвернутая нога да струйка уже потемневшей крови в уголке перекривленного рта указывали на то, что этот человек больше никогда не проснется…