Она очень хочет, чтоб её любили, старается быть полезной, совершенно искренне и безвозмездно.
Но ей только хуже делают.
Потом приезжает папа Грейс и всех убивает.
И так всякий раз.
* * *
Ненавидеть «российский империализм» — это, как ни крути, означает ненависть к русской истории как таковой — все её 1200 c лишним лет надо смести в помойный угол.
Прямой итог этого чувства — густая неприязнь к русской литературе: и древнерусской, и последующей, от Тредиаковского и Ломоносова до наших дней, за исключением нескольких видных либералов Золотого века (не считая толпу второстепенных персонажей).
Ненавистники империи принимать русскую литературу, по большому счёту, могут только избранными местами. А лучше только с той поры, когда в оттепельное время второстепенные прогрессивные персонажи постепенно захватили ведущие позиции, а затем (как им казалось — окончательно) воцарились на нашей поляне в 1991-м.
Человек, утверждающий, что российский империализм как таковой — это подлость, стыд, мерзость, — он, по нашим местным меркам, чужак. Порчак.
При этом он вполне может быть отличным парнем. За-ме-ча-тель-ным.
Чувствующим, умным, ярким.
Просто он по недоразумению родился в чужой стране.
Его будет ломать здесь всю жизнь.
Если в следующей жизни кто-то похожий на него родится здесь — его снова будет ломать.
Потому что он житель другой стороны света, другой, быть может, империи, которую он, безусловно, оправдает и поймёт — потому что свои у него там.
А здесь случайно зацепился, как репейник. И висит.
Колючий, вечно раздражённый человек.
Порчак, в общем, да. Подходящее слово.
* * *
Прогрессивная часть общества, самые свободные среди несвободных — ну, вы поняли, в общем, о ком речь, — они в целом приободрились.
Говорят, что скоро будет ужасный кризис, пропадёт еда с прилавков, машины из автосалонов, деревья из парков, жучки из деревьев, деньги обесценятся, часть народа прозреет и — тогда они, лучшие люди страны, возьмут своё: страну.
«Не вся Россия сошла с ума, а только часть, если нас будет сто тысяч, оковы тяжкие падут, и свобода нас встретит радостно — и скажет у входа: о, клеветники России пришли, ю а велкам, Кремль ваш».
«Народ прозреет», как написал тут один мой добрый товарищ.
Отвечаем.
Новость плохая: народ отчасти уже прозрел, и поэтому даже повторения ста тысяч недовольных и несогласных на Болотной площади уже не получится. Представляю, что там будет на ваших трибунах стоять, и скупая слеза наворачивается.
Сейчас смахну и продолжу.
В случае реального и долгоиграющего кипиша (в чём мы, повторюсь, очень сомневаемся) дело вам придётся иметь не с омоновцами, не с якименковской малолетней блядвой и не с розоволицыми депутатами, увы.