Народ взволновался, многие перекрестились. Батюшка, казалось, не обращал внимания на шепоты среди собравшихся. Откашлявшись, как обычно, он набрал в легкие воздух и произнес трижды: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение», призывая собравшихся к тишине. И затем еще дважды: «Господи! устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою», – и только после этого обыденного вступления, в храме наконец, так что отец Дмитрий мог спокойно начинать шестопсалмие.
И только, холодный, несмотря на душное, как в парной, утро, пистолет подмышкой тревожил его, поминутно напоминая о событиях вчерашнего вечера. Наконец, он не выдержал этого холода, сразу после молений, медленно достал из кобуры пистолет и поднял его вверх. Лучи жаркого солнца отразились от матовой поверхности стали, но не забликовали, сталь будто поглощала их, заряженный смертью Макаров оказался самым темным предметом во всем церковном убранстве.
– Я хочу говорить с вами о случившемся вчера происшествии, которому стал свидетелем, – сами слова, произнесенные священником, были не столько непривычны по содержанию своему, сколько по форме. Кто-то поднял мобильный телефон и стал снимать священника с пистолетом в руке. Рядом зашикали, но рука не опускалась.
– Это оружие, пистолет Макарова о двенадцати патронах, мне дал вчера один молодой человек, лейтенант федеральной службы безопасности. Перед печальной своей кончиной, о коей вам, вне сомнения, уже хорошо известно. Вчерашние события… – он сглотнул слюну, неожиданно поняв, как сильно хочет есть. Вот такая банальность, он должен говорить важнейшие слова, а в желудке бурчит и клокочет голод. Утром священнику не полагается завтракать, только после утрени и утренних треб, вчера же он едва прикоснулся к ужину. И теперь против него восстало собственное тело.
Отец Дмитрий постарался кратко, но достаточно выразительно описать события, в коих был не последним участником. К его изумлению, прихожане слушали, не перебивая, с вниманием. Ему казалось, сейчас будет шушуканье и смешки, но ничего подобного не случились. Народ безмолвствовал, будто бы ждал чего-то. Слов, не столько убеждающих, сколько успокаивающих.
И, поразмыслив об этом, отец Дмитрий, все так же держа пистолет над головой, заговорил о способах возвращений умерших в землю. Подводя итог сказанному, он вспомнил про сегодняшние взрытые могилы. Оглядел прихожан. Лучше бы вовсе не пускать их на кладбище, подумалось ему, ведь после службы многие пойдут уверяться.
Батюшка прогнал неприятную мысль и продолжил говорить, под недовольное бурчание собственного желудка. Дверь снова хлопнула, сколько раз во время его речи, в церковь попытались проникнуть еще кто-то, но теснота не позволила. Кажется, батюшка увидел мельком милицейскую форму. На душе полегчало. Значит, пора заканчивать, и подойти к милиционеру, выяснить, что же случилось на кладбище этой ночью и по какой причине милиционер вынужден был исчезнуть с поста.