– О чем спрашивал?
– Про какую-то грузинскую мафию – у нас на кладбище одно время директором Адамидзе был. Еще до меня. Решили, что вандализм устроили именно черные, дескать, за отъем территорий отомстить.
– Бред, действительно.
– А меня на полном серьезе трясли. Вот только недавно отпустили. Весь день допрашивали, крошки хлеба не дали. Потом сюда перевезли и оставили.
– А где допрашивали?
– В УФСБ по области. Не знаю, что за здание, где-то на окраине. Недалеко отсюда. Да, – хмыкнул он, – и от кладбища моего тоже.
Тихоновецкий живо потер ладони.
– Отличная статья выйдет. В печать не пойдет, сразу скажу, но вот в сети постараюсь выложить.
– Только они, сволочи, могут удерживать любого до трех суток без предъявления обвинения….
– Э, батенька, – возразил Тихоновецкий, – это ментура. А ты нарвался на что посерьезнее. Кстати, не совсем понятно, чего тебя в КПЗ перевезли, может, все их тайные тюрьмы переполнены.
Стас попытался засмеяться. Не получилось. Шутка слишком уж походила на правду.
– Так что, – продолжил журналист, – держать они по закону об экстремизме, а видимо, именно это тебе и шьют, могут до трех месяцев. Понимаю, новость не из приятных, но и меня сюда притащили по тому же вопросу. Сперва менты трясли по поводу кладбища. А потом уже гэбня понаехала. Эти уже про тебя вспомнили. Тоже собирались отпустить, но кто-то наверху отмашки не дал. Так что я у них торчу покуда не решится вопрос. Вроде и отпустить надо, и вроде отпустишь, а он, борзописец, начнет строчить. Слушай, наверное, наверное, они меня к тебе посадили не случайно. Если верно предположение, что тут жучков понатыкано, тогда мы должны о чем-то в разговоре обмолвиться очень, для них, важном. Правда, я не знаю, о чем.
Стас несколько недоуменно посмотрел на журналиста.
– Ты хочешь с ними сотрудничать?
– Я хочу понять, почему мы здесь торчим, как два графа Монтекристо.
– Очень романтично, – буркнул Стас.
– Это профессиональное. Видишь ли какая штука вырисовывается, судя по всему им, ну не знаю, гэбистам, ментам, нужно от нас что-то, чего они сами еще не понимают. И это как-то связано со случившимся на кладбищах. У меня есть подозрение, что не только в Ярославле такая штука происходит, а значит, дело рассыпается. Ты-то сам что на этот счет думаешь?
Стас пожал плечами.
– Да ничего. У меня до сих пор голова от вопросов гудит. Хорошо ли я знаю Адамидзе, имел ли контакты, когда, где, почему. Да, самое интересное, начали с того, почему это я поперся на кладбище работать.
– Да, в самом деле, почему?
Стас помялся немного, не зная даже, как лучше сказать. И что лучше сказать человеку, с которым он разговаривал второй раз в жизни. Вернее первый – вот так, по душам.