Медики ХГХ века буквально одержимы этой проблемой. Ее можно сравнить с коллективным умопомешательством XVI-XVII веков, когда запылали костры, на которых сжигали колдунов и ведьм. И в том и в другом случае речь идет о ненависти к Другому, к его тлетворной деятельности, вызванной сексуальными отклонениями от общепринятой нормы, то есть к тому, кто угрожает разрушить общепринятый порядок. Ведьм обвиняли в том, что они отдались дьяволу, попирая христианские законы; а мастурбирующих — в том, что они нарушили добродетельный закон умеренности. Они исчерпали свои жиз-
Глава}. Под викторианскими покровами (180
Iвеяные силы, и теперь их ждет скорая смерть. В одеждах разных эпох на основе разных концепций возникает один и тот же моральный урок: неконтролируемая сексуальность опасна и разрушительна. Однако измерить конкретную степень влияния этих идей сложно. До нас дошли лишь некоторые свидетельства нарушителей нормы,
Ябеспокоенных возможными последствиями мастурбаціи. Молодой Гладстон, студент Оксфордского университета, пишет в своем личном дневнике 1 апреля 1813 года, что он постояннО'Предается одинокому удовольствию (он обозначает этот грех весьма целомудренными словами). Он хотел бы получить помощь от Господа, так как боит-ся быть проклятым. Анри-Фредерик Амьель опасается, что занятия онанизмом погубят его, и выплескивает свой страх в записи от 12 июня -1841 года: «Нет ничего ужаснее, чем чувствовать, как неотвратимо утекает жизнь и несколько ночей крадут у меня несколько лет жизни.[...] Я вижу, как иду к смерти». На следующий день он пытается разумно рассуждать: «В конце концов, надо жить, то есть прекратить эти растраты. Если верить Тиссо, один-единственный выброс равносилен потере четырех унций крови. Итак, мои вены вскрыты. Если я не сделаю усилие и оставлю все как есть, можно считать, что я совершил самоубийство, так как известно, к чему это ведет»42. В обоих случаях молодые люди воспитаны в страхе перед мастурбацией, и этот страх нужен был для того, чтобы от вратить юношей от растраты семенной субстанции ради наслаждения. И религиозный, и светский страх, внушенный воспитанием, основан на медицинских представлениях репрессивного свойства.
В XIX веке понятие детства связывалось одновременно и с идеей чистоты, и с идеей постепенной порчи.
В Англии образ невинного ребенка проявился в культе маленькой девочки без пушка на лобке или в «Маленьком лорде Фаунтлерое»(1886) Фрэнсис Ходжсон Бернетт. Их противоположность — порочный ребенок, вызьгвающий у себя поллюции. Он заболевает, и на коже у него проступают стигматы. Термин «стигмат» в конкретном смысле был введен Шарко. Однако за ним стоял образ «стигматов дьявола» былых времен, которые появлялись на теле ведьм там, где к ним прикоснулся дьявол. Они как бы извращали священные раны Христа. Беспорядок во внутреннем мире выступал на теле. Знаменитый медицинский журнал «Ланцет» опубликовал 20 января 1904 года статью с иллюстрацией, на которой демонстрировалась поврежденная кожа истеричного ребенка43. Врачи одержимы идеей опасности «повторяющихся прикосновений», но они разделяют степень опасности для разных полов. По отношению к девочкам врачи удовлетворяются простым указанием на то, что мастурбация может привести к преждевременной дефлорации, что с моральной точки зрения рассматривается как «увядание». «Длительная привычка к одинокому наслаждению привела ее половые органы к увяданию», — так написано в протоколе медицинского освидетельствования на суде в Мезе в 1876 году. Речь шла о дочери газовщика из Линьи. У мальчиков, в глазах врачей, сама по себе склонность к мастурбации свидетельствует об отклонениях в развитии, чуть ли не о психическом расстройстве. На состоявшемся в Париже в 1876 году судебном процессе над педофилом эксперт заявил, что подсудимый, вероятно, дошел до такого преступления, потому что «склонность к половым извращениям появилась у него в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. Он активно занимался онанизмом до