Наконец, часть горожан допускала, что мисс Вернон могла стать жертвой грабителя, а убийство Бет совершил сумасшедший, и именно эти люди более всего старались укрепить подступы к своим жилищам и не выходить на улицы без надобности – безумец может выбрать своей жертвой кого угодно.
До Гренвилл-парка все эти домыслы добирались разными путями. Миссис Блэквелл и миссис Пауэлл привозили городские сплетни, казавшиеся им наиболее правдоподобными, причем едва ли не каждый день это была новая история. Викарий Кастлтон, его супруга и старшая дочь считали своим долгом подбодрить миссис Рэйвенси и девушек из пансиона и выразить сочувствие лорду и леди Гренвилл, чей прекрасный дом был осквернен ужасным злодеянием.
Новости приходили и с другой стороны, через Хетти и миссис Даррем. Почтальоны, посыльные, лавочники считали своим долгом под любым предлогом побывать в Гренвилл-парке, расспросить прислугу об обстоятельствах убийства юной леди и, конечно же, высказать свое собственное мнение относительно случившегося.
Против обыкновения Эмили не отмахивалась от любых теорий, какими бы безрассудными они ни казались. Она все еще надеялась уловить в этой мешанине зерно, из которого смог бы прорасти цветок истины. Увы, день проходил за днем, но ни одна из торнвудских историй не казалась ей правдоподобной.
Наступило восемнадцатое августа. Всего через три дня Гренвиллы и леди Боффарт собирались ехать в поместье лорда Уитмена, чтобы присутствовать на венчании Кэролайн и Филиппа Рис-Джонса.
– Я и представить не могла, что поеду на свадьбу своей сестры в таком настроении, – жаловалась Эмили своей подруге.
После недолгой прогулки они с миссис Рэйвенси присели на скамью в аллее. Обе выглядели бледными и усталыми. Агнесс уже получила несколько писем от родителей будущих учениц с отказами отпустить своих дочерей в пансион, в котором случаются убийства. Две девушки из тех, что провели в школе уже несколько месяцев, тоже не собирались возвращаться, несмотря на дешевизну пансиона. Слухи о смерти учительницы и одной из девушек распространились очень быстро, и директриса не винила тех, кто боится доверить ей своих детей. И все же это было очень, очень печально.
Леди Гренвилл не знала, как утешить Агнесс. Страх и недоверие исчезнут, только если раскроется истина, но надеяться на это с каждым днем становилось труднее. Выслушав сетования миссис Рэйвенси, Эмили попыталась, без особого успеха, ободрить подругу, а затем принялась сетовать сама:
– С одной стороны, я рада, что смогу покинуть эту обитель печали хотя бы на несколько дней, отвлечься от наших тревог и опасений. Кэролайн так счастлива, и я должна быть рядом с ней и казаться веселой и довольной, но как я смогу? Зная, что после вернусь сюда и снова буду думать о Бет и вспоминать мисс Вернон!