— Матушки, задавили! Да тише же вы — ребенок под ногами!
— Ой, ой! — кричала другая женщина.
Городовые и шпики всполошились:
— Стой! Не напирать! Осади назад!
Они упирались руками в людей, выпячивали глаза и орали одно и то же:
— Не при! Осади!
Им помогали подвыпившие молодцы из «Союза русского народа» с трехцветными бантами на груди.
Крики о помощи, возгласы «ура!» и это «Не при! Осади!» — все смешалось в сплошной рев.
Царь проехал; дальше следовала августейшая семья и наследник на руках у могучего матроса. «Вот это да, вот бы ему быть царем! — подумал Ванюша о матросе. — Этот бы не уступил немецкому царю. А то, тьфу, какой-то христосик захудалый, разве с ним толк будет?» И только тут Ванюша понял, почему все эти дни у него было такое тревожное состояние: внутренне он уже чувствовал, что царь — дерьмо. Ванюша совсем забыл, что надо кричать «ура», и простоял все время молча, а когда толпа стала редеть, он понуря голову побрел домой.
С тех пор Ванюша стал больше прислушиваться к мастеровым и рабочим с канатной фабрики: они ведь правду говорили, что царь-то никудышный. Так оно и есть.
Вскоре к тете Матрене пришел городовой. И тут же спросил Ванюшу:
— Ну, как тебе царь показался?
— Да так, дядя, ничего, только тихий очень.
— Ну, потому и тихий, что в нем божественный дух сидит.
— А лучше бы в нем боевой дух сидел, — не вытерпел Ванюша.
У городового даже глаза на лоб полезли:
— Ну, ты мне, мотри! Божественный — это и есть боевой.
— Может быть, — сказал Ванюша уклончиво.
А его так и подмывало сказать, что царь ему совсем не показался — так, слизняк какой-то. Невысокого мнения о царе была и тетя Матрена. И тогда городовому ничего не осталось, как согласиться с ней, и он чувствовал даже неловкость из-за болтавшейся у него на груди медали, выбитой в честь трехсотлетия дома Романовых, с двумя профилями царей — Михаила и Николая II над выпуклой цифрой — 300 лет. С какой гордостью он выпячивал грудь, когда ему ее прикалывал одесский полицмейстер. А к чему она теперь?..
Через пару дней, сразу же после отъезда царя, одесские газеты сообщили, сколько людей пострадало в давке при встрече «августейшего». Говорили, что в полицейских участках выдавали пособия родственникам пострадавших, а похороны брали на казенный счет, то есть хоронили втихую по ночам.
А вообще-то приезд царя был вскорости же и забыт. Одесситы — народ торговый, а торговле нужно отдаваться целиком, иначе дело — швах. Среди торговцев особенно много было евреев, они составляли, пожалуй, большинство населения Одессы, несмотря на периодические погромы, душой которых были черносотенцы из «Союза русского народа».