Да о чем угодно, причем чаще всего слова, произносимые, к тем, которые они слышат, отношения не имеют.
Ну, попробовали они продолжить игру «А у вас» только уже с положительной стороны.
– А у нас на Благовещенье, – сказала, улыбаясь, Надин, – не только птиц отпускают на волю…
– А кого еще? – не понял Прохоров. – Неужели собак и крокодилов? Они же кусаются…
– Да ну вас… Те, у кого есть деньги, приходят загодя к долговым тюрьмам, выясняют, кто сколько должен, а потом выплачивают их долги, и тем самым отпускают людей на волю…
– М-дя, – несколько кисло отреагировал наш герой, – в моей России давно бы уже договорилась пара ребят. Один другому, ничего не беря реально, написал бы расписку, тот пошел бы в суд, этого посадили бы. А на Благовещенье, когда какой-то благожелатель выкупил бы «должника», тот с кредитором указанную сумму бы и раздерибасили напополам…
– И у нас так иногда делают… – растерянно сказала Надежда…
Даже не поинтересовавшись, что же это за зверь такой «раздерибасили».
Тут Прохоров, как ни тужился, а ответ ей придумать не смог: не приходило в голову ничего, что сделала бы «его» Россия. Не просто человечество, не американцы или японцы, не СССР, который при всех своих недостатках что-то все же помнил и умел, а современная ему Российская Федерация.
Разве что теперь не всех за критику властей расстреливают…
Некоторых просто в тюрьму сажают…
Вот это достижение…
Есть чем похвалиться…
– Ладно… – сказала Надежда. – Давайте забудем… Поговорим о чем-нибудь другом…
Еще любопытным в их разговоре был один момент: Слава посоветовал своей даме что-нибудь почитать из поэзии, которую он купил в предыдущих магазинах. Понятно было, что «Ослиный хвост» должен быть Надежде далек, но нашему герою казалось, что Блок не Блок, а уж Цветаева такой женщине, как его подруга, скорей всего понравилась бы.
Надежда Михайловна согласилась и даже тут же за столом перепаковала книги так, чтобы все остальные оказались опять крепко «спеленатыми», а две поэтические книги – снаружи.
Вот, пожалуй, и все, что стоит рассказать об их торжественном обеде.
Не знаю, что ели и что пили Станиславский с Немировичем в тот памятный разговор, история сохранила нам только его итог, а не меню, но держу пари, что удовольствия от такого времяпрепровождения наши герои получили гораздо больше, чем два титана театрального искусства.
Расплатились (конечно, Прохоров), вышли, направились к Шибанову.
Здесь Надежда уселась в кресла – читать «Вечерний альбом» и «Стихи о прекрасной даме», а Слава принялся рыться в книгах.
Тут я опять пропускаю некоторую часть их занятий, которая в случае Прохорова никому, кроме дилеров не интересна, а в случае с Надей – пока не понятна и точно описанию поддается с трудом.