Рагнар неласково посмотрел на него из-под мохнатых бровей.
– С Хрёреком, – сказал он, – я ратился насмерть, ещё когда тебя и конунга твоего на свете-то не было. Хрёрек – враг честный и славный, теперь земля таких уже не родит. Сколько воюем, он со мной ни разу двумя щитами не играл. И я не стану одной рукой уряжать с ним мир, а другой ему в спину метить копьём!
Но те, кто послал Замятню, предвидели подобное и загодя отыскали ответ.
– Рагнар конунг! – проговорил ладожанин. – Рюрик стал не таков, каким ты его помнишь. Открылось нам: замыслил он великое предательство против князя Вадима, коему перед ликом Перуна клялся служить…
Конунг датчан молча ждал продолжения.
– Волхв Мичура, Волоса крылатого жрец, вещий сон видел, – сказал Замятня. – По всему получается, жди от князя-варяга гнусного непотребства. Баял волхв: будущей весной совершит он такое, что перед Богами грех будет блюсти клятвы, ныне даваемые…
Рагнар задумался… Сказать Замятне, мол, если силишься обмануть, разыщем на другом краю круга земного, настигнем и в одночасье выпрямим рёбра?.. Незачем. И без того знает – не скроется. Собой жертвует за своего князя?.. А зачем бы Вадиму был нужен подобный обман? Вскроется – быть большому немирью. Так ведь оно всяко будет, если нынче он, Рагнар, на замирение не пойдёт. И случится оно, если в самом деле выпрядут его Норны, всяко будущей весной, ибо нынешнее лето уже на ущербе, а под зиму разумные люди не то что воевать – даже и просто так в бешеное Восточное море на кораблях не суются…
Ещё Рагнар подумал о многих датчанах, ютах и селундцах, ходивших в прошлом году с красным щитом на Альдейгьюборг. Теперь, жестоко оттрёпанные Хрёреком, сидели пленниками где-то в чужом краю, вспоминали утраченную свободу.
– Ступай, – тяжело сказал конунг Замятне. – Не видал я тебя.
В лесу звонко пропел рог, послышались крики людей и рёв разъярённого кабана.
– …Это был вепрь, на котором сам Фрейр поистине не устыдился бы мчаться по воздуху и по морю!.. – рассказывала вечером Друмба. Они с одноглазым Страхиней снова сидели на берегу «её» бухточки, только на сей раз ни он, ни она не вынимали мечей. – Этот вепрь был огромен, как опрокинутая лодка, и его щетина вправду играла золотом, переливаясь на солнце! Он уводил нас от маток и поросят, и ведь увёл…
– Может, это одинец был? – спросил венд.
Друмба мотнула головой:
– Нет, не одинец. Я следы видела. Он выскочил как раз туда, где Хрольв с гардским ярлом стояли.
Псы к нему, так он бедного Дигральди клыками ка-ак… А клыки – во!
– Дигральди, это кто?
– Пёс Хрольвов. Любил его ярл… Не будет он больше сапоги на крышу затаскивать, порвал ему брюхо кабан… Пёс ползёт, визжит на весь лес, а тот снова метит клыками! Хрольв копьё хвать – и наперерез! Пёс его защищал, как же бросить…