А между двумя городами стоял ощетинившийся лес, заваленный нерастаявшим снегом, залитый чёрной водой.
Юркая кожаная лодка петляла между мокрыми стволами, уверенно пробираясь вперёд в ночной темноте. Белоголовый парнишка, орудовавший коротким веслом, знал здешние места, как собственный двор. Его звали Тойветту, он был ижором из рода Серебряной Лисы, и почему гиблой ночью он плавал по болотам на маленькой лодке, вместо того чтобы спать у домашнего очага, – это никого не касалось. Он не первую седмицу жил в лесу один; когда наводнение изгоняло его с облюбованного островка, он перебирался на другой. И весь сказ.
Ощутив встречное течение, молодой ижор понял, что попал на протоку, и скоро впереди будет открытый разлив. Его близость он тоже сперва ощутил, и только потом привыкшие к темноте глаза различили, что деревья вправду стали редеть.
Перед тем как выбраться из затопленной чащи, Тойветту осторожно помедлил, по-звериному напрягая все чувства. И правильно сделал, как вскорости оказалось. Там, где протока истекала из озера в лес, медленно перемещалось что-то громадное. И очень зловещее.
Лежалое дерево, поднятое водой и цепляющееся воздетыми корнями за ветви собратьев?.. Неведомое чудовище, пробудившееся в земной глубине?.. Между лопатками у смелого охотника покатился мороз, но в это время, благодарение небесному Старику, облака истончились, выглянула луна. И Тойветту увидел, что в протоку, подминая кусты, медлительно и неуклюже вползал длинный корабль.
Самое страшное было в том, что ижор знал этот корабль. Знал и хозяина, молодого датского княжича из Нового Города. Даже на охоту его когда-то водил чуть не по этим самым местам…
Тогдашняя охота ни к чему хорошему не привела, да и теперь что-то было неладно, что-то было не так. Большой корабль казался безлюдным. Не двигались в круглых люках проворные вёсла, не переговаривались, не смеялись охочие до шуток гребцы. Только царапали по днищу кусты и коряги, да голая мачта раскачивалась и скрипела оснасткой. Словно жалуясь на что-то собратьям, ещё не лишённым корней…
Страх Тойветту смешался в конце концов с любопытством, притом что он знал – подобное любопытство нередко бывает погибельным. Он пошевелил веслом и тихо укрылся за стволами деревьев, а потом накинул верёвку и прямо из лодочки перебрался на ветви большой сосны, росшей рядом с протокой. С ловкостью куницы скользнул вверх, прополз по толстому суку… И замер, примостившись таким образом, чтобы корабль прошёл прямо над ним. Он был уверен, что ни лодочку, ни его самого оттуда не заметят.