Хью
бросил на меня панический взгляд животного, оказавшегося в ловушке лесного
пожара. Потом расслабился и выпрямился, вытащил из кармана старомодную
фермерскую бандану и вытер ей рот. Руки у него тряслись, лицо заливала
мертвенная бледность. Отчасти в этом был виноват безжалостный свет фонаря — но
только отчасти.
—
Прости, Джейми. Ты меня напугал.
— Я
заметил.
— Это
все от жары, наверно. Может, поедем уже? Пока народ не ломанул.
Он
двинулся к «Линкольну». Я коснулся его локтя. Он уклонился. Нет, не совсем так.
Он шарахнулся.
— Что
случилось? На самом деле?
Он
ответил не сразу — продолжал идти к дальнему концу парковки, где ждала его
детройтская махина. Я шел рядом. Подойдя к машине, он положил руку на покрытый
росой капот, словно ища поддержки.
—
Призматика. Давненько мы с ней не виделись. Я почувствовал ее приближение,
когда он исцелял последнего — парня, которого парализовало ниже пояса после
аварии. Когда тот встал с кресла, все обрело резкость. Стало четким. Понимаешь?
Я не
понимал, но все равно кивнул. Позади нас паства радостно хлопала и распевала во
все горло «Как же я люблю Иисуса!».
—
Потом… когда Преп начал молиться… цвета. — Хью взглянул на меня. Губы его
дрожали, и он словно бы постарел на двадцать лет. — Они были такие яркие, что
все распалось на части.
Он
ухватился за мою рубашку с такой силой, что оторвал две пуговицы. Это была
хватка утопающего. В его расширенных глазах стоял ужас.
—
Потом…. потом все части снова собрались в одно целое, но цвета не исчезли.
Они танцевали и извивались, как северное сияние зимней ночью. А люди… это
были уже не люди.
— А кем
они были, Хью?
—
Муравьи, — прошептал он. — Гигантские муравьи, такие, наверно, живут в
тропических лесах. Коричневые, черные и рыжие. Они смотрели на него мертвыми
глазами, а из пастей у них капал этот их яд, муравьиная кислота. — Он испустил
долгий прерывистый вздох. — Если я еще раз увижу что-нибудь подобное, я покончу
с собой.
— Но
сейчас все прошло, так ведь?
— Прошло.
Слава Богу.
Он
вытащил из кармана ключи и уронил в грязь. Я подобрал их.
— Я
поведу.
— Да,
давай уж ты. — Он двинулся к пассажирской дверце, потом взглянул на меня. — Ты
тоже, Джейми. Я повернулся к тебе, смотрю — а рядом со мной гигантский муравей.
Ты обернулся… посмотрел на меня…
— Хью,
не было этого. Я вообще не сразу заметил, что ты вышел.
Он
словно бы не услышал.
— Ты
обернулся… посмотрел на меня… и, кажется, попытался улыбнуться. Вокруг тебя
играли цвета, но глаза у тебя были мертвые, как у всех остальных. А во рту
полно яда.
Больше
он не произнес ни слова