Вместо того чтобы убежать, я собрал всю свою храбрость и вошел в
сарай. Джейкобс складывал электронное оборудование в деревянный ящик,
прослаивая его смятой упаковочной бумагой. Он не сразу меня заметил. На нем
были джинсы и простая белая рубашка. Воротничок с прорезью исчез. Дети не
очень-то замечают перемены, происходящие со взрослыми, но даже я в свои девять
лет видел, что он похудел. Джейкобс стоял в луче солнечного света из дверей.
Услышав мои шаги, он поднял голову. На его лице виднелись морщины, которых не
было раньше, но при виде меня он улыбнулся, и они разгладились. Улыбка была
такая печальная, что мне словно стрела вонзилась в сердце.
Не задумываясь, я подбежал к нему. Он подхватил в меня в объятия и
поцеловал в щеку.
— Джейми! — воскликнул он. — Ты есть Альфа и Омега!
— А?
— Книга Откровений, глава первая, стих восьмой. «Аз есмь Альфа и
Омега, начало и конец». Ты был первым из детей, кого я увидел по приезде в
Харлоу, и ты же — последний. Я очень, очень рад, что ты пришел.
У меня потекли слезы. Я не хотел плакать, но не мог удержаться.
— Мне ужасно жаль, преподобный Джейкобс. Ужасно жаль, что все так
вышло. Вы правильно говорили в церкви, это несправедливо.
Он поцеловал меня во вторую щеку и поставил на землю.
— Кажется, я выразился несколько иначе, но суть ты уловил. Только
не надо принимать всерьез то, что я наговорил; я был не в себе. Твоя мама это
знает. Она так и сказала, когда принесла угощение на День благодарения. И
пожелала мне всего наилучшего.
От этих слов мне стало чуть-чуть полегче.
— А еще она дала хороший совет: уехать подальше из Харлоу и начать
все сначала. Сказала, что, может быть, на новом месте я смогу заново обрести
веру. В этом я сильно сомневаюсь, но она права насчет того, что мне надо
уехать.
— Я вас больше никогда не увижу.
— Никогда так не говори, Джейми. В этом мире пути людей постоянно
пересекаются, иногда — в самых неожиданных местах.
Он вытащил платок из заднего кармана и вытер мне слезы.
— В любом случае, я тебя не забуду. И надеюсь, что ты тоже время
от времени будешь меня вспоминать.
— Буду.
И, вспомнив, я добавил:
— Стопудняк!
Он вернулся к своему печально опустевшему верстаку и запаковал
последнее, что там оставалось, — пару больших квадратных батарей, которые он
называл «сухими элементами». Закрыв крышку ящика, он принялся обвязывать его
двумя кусками толстой веревки.
— Конни хотел тоже прийти и сказать вам спасибо, но у него
сегодня… кажется, хоккейная тренировка. Или что-то такое.
— Ничего страшного. Да и сомневаюсь, что я ему чем-то помог.