— Ух ты, — сказал я.
Он моргнул и очнулся. Пнул колесо своей новой-старой машины и
сказал:
— Прости, малыш. Иногда меня заносит.
— Здорово там, наверно.
— О, там не просто здорово. Когда вырастешь, съезди туда и убедись
сам. Только поосторожнее возле шеста. Из-за молний там все покрыто отколовшимся
щебнем, и если он начнет оползать, можно и не суметь затормозить. А теперь,
Джейми, мне правда пора.
— Как жалко, что вам надо уезжать.
Мне снова хотелось плакать, но я сдержался.
— Я ценю твои слова и тронут ими, но знаешь, как говорят: если бы
да кабы, да во рту росли грибы… — Он раскинул руки. — Иди сюда, обнимемся еще
разок.
Я стиснул его изо всех сил, глубоко дыша, стараясь вобрать в себя
запах его мыла и тоника для волос – «Виталиса», как у моего папы. И как у Энди.
— Ты был моим любимцем, — сказал он мне на ухо. — Это, наверное,
тоже лучше держать в секрете.
Я просто кивнул. Не стоило говорить ему, что Клер и так это знает.
— Я кое-что оставил для тебя в подвале дома, — сказал он. — Если
захочешь, можешь забрать. Ключ под ковриком.
Он поставил меня на ноги, поцеловал в лоб и открыл дверцу машины.
— Так себе машинёшка, приятель, — сказал он, подражая выговору янки,
и я улыбнулся, несмотря ни на что. — Но надеюсь, что она не развалится по
дороге.
— Я люблю вас, — сказал я.
— И я тебя люблю, — сказал он. — Только больше не плачь, Джейми.
Сердце мое и так разбито, и больше я просто не выдержу.
Я не заплакал при нем. Стоял и смотрел, как машина едет к дороге;
смотрел, пока он не скрылся из виду. Потом я пошел домой. У нас на заднем дворе
тогда еще была колонка, и я умылся ледяной водой, прежде чем войти в дом. Не
хотелось, чтобы мама заметила, что я плакал, и начала задавать вопросы.
Навести порядок в пасторском домике должны были дамы-попечительницы —
провести генеральную уборку, уничтожить следы пребывания несчастной семьи
Джейкобсов и подготовить комнаты к приезду нового священника, — но отец сказал,
что нужды торопиться нет. Жернова Новоанглийской методистской епархии крутятся
медленно, и нам повезет, если новый священник появится к следующему лету.
“Пусть пока все останется как есть”, — предложил отец, и
попечительницы с радостью его послушались. За метлы, щетки и пылесосы они
взялись только после Рождества (проповедь мирянина в тот год читал Энди, и
родителей просто распирало от гордости). До той поры пасторский домик пустовал,
и некоторые мои одноклассники стали говорить, будто там водятся привидения.
Один раз, впрочем, там побывал посетитель: я. Это было в субботу
после полудня, и мне опять пришлось срезать путь через кукурузное поле Дорранса
Марстеллара, чтобы избежать всевидящего ока Бабули Харрингтон. Я открыл дверь
ключом, который лежал под ковриком, и вошел внутрь. Было страшно. Байки о
привидениях в доме казались мне смешными, но стоило здесь оказаться, как мысли
о разлагающихся Пэтси и Морри-Я-с-вами, рука об руку стоящих у меня за спиной,
стали казаться вполне правдоподобными.