— Посмотрел бы я, как вы будете уговаривать их меня взять, —
сказал я. — Я практически без гроша, а вместо страховки у меня тайленол из
аптеки на углу.
— Как говорила Скарлетт О’Хара, мы подумаем об этом завтра, потому
что завтра будет новый день.
— Чепуха! — процитировал я ту же героиню.
— Как скажешь.
— Дайте мне еще немножко.
Крошечное количество порошка, которое он мне выделил, было для
меня все равно что «Мальборо-лайт» для заядлого курильщика «Честерфилд-Кинг».
Но всё же лучше, чем ничего.
Подумав, он выдал еще две понюшки. Еще более скудные, чем
предыдущие.
— Давать героин человеку с тяжелым гриппом, — хмыкнул он. — Не
иначе, я рехнулся.
Я заглянул под одеяло и увидел, что он раздел меня до трусов.
— А где моя одежда?
— В кладовке. Пришлось изолировать ее от моей, уж извини. Она
пованивает.
— Бумажник в переднем кармане джинсов. В нем квитанция из камеры
хранения на сумку и гитару. Одежда — черт с ней, но гитара мне нужна.
— Автовокзал или железнодорожный?
— Авто.
Хотя я закинулся всего лишь порошком, да и то в лечебной дозе, но
то ли он был очень уж хорошего качества, то ли моему ослабевшему организму не
так много было надо. В животе ощущалась приятная тяжесть от теплого супа, и
глаза закрывались сами собой.
— Спи, Джейми, — сказал он, слегка сжав мне плечо. — Тебе нужно
много спать, чтобы одолеть этот вирус.
Я откинулся на подушку. Она была намного мягче, чем в номере
«Фэйрграундс Инн».
— Почему вы называете себя Дэном?
— Потому что меня так зовут. Чарльз Дэниел Джейкобс. А теперь спи.
Я и собирался спать, но сперва хотел задать еще один вопрос.
Взрослые люди меняются, конечно, но если их не изуродовала какая-нибудь болезнь
или несчастный случай, обычно их можно узнать. Дети — другое дело.
— Вы меня узнали. Я это сразу понял. Как?
— Потому что твоя мать смотрит на меня с твоего лица, Джейми.
Надеюсь, у Лоры все хорошо.
— Она умерла. И Клер тоже.
Не знаю, как он воспринял эту весть. Я закрыл глаза и через десять
секунд уже спал.
Когда я проснулся, жар ушел, но во всем своем великолепии вернулась дрожь. Джейкобс приложил
к моему лбу термометр-полоску, подержал около минуты, затем кивнул.
— Жить будешь, — сказал он и выдал мне еще две понюшки из
коричневого пузырька.
— Сможешь подняться и осилить болтунью?
— Сначала в ванную.
Он указал, куда идти, и я, держась за стены, проковылял в
маленькую кабинку. Мне нужно было только отлить, но стоять я не мог, так что
пришлось сесть и сделать все по-девчачьи. Когда я выбрался наружу, Джейкобс
жарил яичницу и насвистывал. В желудке заурчало. Я попытался вспомнить, когда я
ел что-то существеннее супа из банки. Единственное, что пришло на ум —
бутерброды за кулисами пару дней назад. Если после этого что и было, память
этого не сохранила.