Глядя на молоденькую девушку-блондинку с только что сломанной челюстью и льющейся из носа кровью, индус-официант подходит к ней, шлёпает по щекам и говорит:
— Сдвинь ноги, дура. Сколько раз я тебе говорил.
Она послушно сдвигает. На ней надета старая белёсая хламида и никакого нижнего белья. Она постоянно съезжает со скамейки.
— Слава богу, в пятницу у неё самолёт в Санкт-Петербург.
Некоторые циники шутят:
— Вот какой хороший подарочек для родителей вернётся!
Случаются и самоубийства. Наркотики вызывают невыносимую депрессию. По передозу русские на первом месте. Тем в Индии и прославились. «Умом Россию не понять» (Ф. Тютчев).
Сколько путешествую, вижу разное, и могу с уверенностью сказать: «Русские — самые хорошие и самые плохие люди на свете». Ну, вот тяжело найти серединку! «Моя ползучая Россия. Крылатая моя страна!» (И. Северянин). Начинают за здравие, кончают за упокой.
А Индия опасна. Рядом с солнцем и свободой чувствуется какой-то срыв и смерть. Ведь летели в солнечную страну отдохнуть, поправить здоровье, подзагореть, книгу написать.… Вот люди и шутят:
«Сейчас Гоа уж не „торт“».
Но у каждого свой Гоа. Каждый делает выбор сам. Гоа не прощает ошибок. Здесь, рука об руку, ходят романтика свободы и разрушение. Ты можешь научиться играть на музыкальном инструменте, а можешь стать наркоманом и опуститься. Для кого-то диджериду и пляски у костра, а для кого-то — ложка с порошком. Некоторым удаётся совмещать, какое-то время. Выбирай, какой Гоа твой. Нет, не все люди могут совладать с тотальной свободой!
В очередной раз задаю «Будде» глупый вопрос, наблюдая, как он подогревает зелье на ложке:
— Может, бросишь? Зачем тебе это надо? Хватит уже. Пойдём пива попьём лучше.
Как будто героинового наркомана можно убедить такими слабыми аргументами.
— Да ты что. Я же худеть начал. Я же всю жизнь похудеть мечтал, — отвечает он ватным языком, блаженно улыбаясь.
Он больше не закрывает дверь в свою комнату. К нему может прийти кто угодно и забрать что угодно, если это, конечно, не героиновая ложка.
Зелье в ложке над свечой начинает пузыриться.
— Ты же ещё книгу не дописал, — последний, самый сильный аргумент.
— Всё, оставь меня в покое! Ты чё ко мне пристала?! — наконец огрызается «Будда». — Ты мне худеть мешаешь, неужели не понятно?!
Потом, всю ночь, он бродит полуголый по пляжной деревеньке, размахивая индийским флагом, который сорвал с чьего-то мотоцикла, и ватненько напевает «Интернационал». На лице добрая, блаженная улыбка. Знатоки говорят, что это уже и на героин не похоже. Это что-то другое. Кто его знает, героин не героин, а сколько уже народу так загнулось! Всего за те несколько дней, что меня не было на пляже, он потерял около десяти килограммов! Кожа висит на нём складками, как одежда с чужого плеча. Вот я опять собираюсь уезжать на несколько дней и с болью думаю: «Что же от него за эти дни останется?»