– Девушка, поосторожнее: вы чуть собаку не убили, – не сдержалась я.
Она застыла на месте, тяжело дыша и буравя меня плохо соображающим взглядом; мужчина воспользовался этим моментом затишья для того, чтобы вырвать у нее из рук приготовленный для полета кофейник. Девушка снова стала что-то кричать, но на этот раз ее, несмотря на яростное сопротивление, оттянули от окна вглубь комнаты. Женские крики смешались теперь с мужскими. Точно разобрать слова я не могла, но прозвучало что-то по поводу скандалов, которые она может устраивать где-нибудь в другом месте. Вскоре все стихло, и я возвратилась к чтению.
Несколько минут спустя в многострадальном окне появился Адриан Уоллес, явно пребывавший в дурном настроении. Он тоже уселся на подоконник, согнув в колене одну ногу и вытянув вторую. В правой руке он держал стакан с прозрачной жидкостью; что-то подсказывало мне, что это была не вода.
Когда я в очередной раз оторвала глаза от книги, наткнулась на его раздраженный взгляд.
– Что, нравится подсматривать в чужие окна? – недовольно бросил Адриан.
Меня будто окатили ушатом холодной воды. Последующий прилив благородного возмущения, в лучших традициях контрастного душа, обдал все мое существо жаром.
– А нечего устраивать в окнах такие спектакли, тогда и смотреть никто не будет! – уязвленно выдала я. – И потом, мне нога не позволяет смотреть в другую сторону, иначе век бы не наблюдала за вашими летающими кофейниками!
Уоллес непонимающе нахмурился, явно пытаясь сообразить, как именно может нога повлиять на человеческое зрение. Чтобы не перенапрягать его мозги, и без того утомленные недавним скандалом, а также прозрачным горячительным напитком, я слегка приподняла юбку, демонстрируя перевязанный голеностоп. К счастью, во время падения пострадала моя лодыжка, а не колено, поэтому такая демонстрация была хоть и на грани приличия, но не за гранью.
Уоллес отвел глаза и, кажется, почувствовал себя слегка виноватым. Чего я, собственно, и добивалась.
– Что случилось с ногой? – спросил он примирительным тоном.
– Так, растяжение, ничего серьезного, – призналась я, рискуя таким образом потерять только что отвоеванное преимущество. Но Адриан, кажется, уже забыл, с чего начался разговор.
– И как, сильно болит?
– Бывает, – пожала плечами я. – Ничего, до свадьбы точно заживет.
Какое-то время он выжидающе смотрел на меня, потом недоверчиво спросил:
– И все?
– А что еще я должна была сказать?
Его вопрос показался мне странным. Ну не начинать же, право слово, расписывать ему в подробностях, что представляет из себя разрыв связок, или рассказывать, как правильнее накладывать повязку?